24. О достоверности сведений И.И.Голикова (с. 139-141)
Выше был затронут – и на время отложен - вопрос достоверности сведений И.И.Голикова о встрече весной 1720 года Петра I и вернувшегося из Италии И.Никитина. Вернёмся к этой второстепенной, но, на наш взгляд, любопытной теме. В тексте Голикова, который был процитирован, содержатся слова Петра I в прямой речи, да ещё с красочным упоминанием "дедовских наших ковров". Повторим очевидное: детальное сообщение И.И.Голикова о событии 70-тилетней давности можно признать достоверными, если в его основе лежит письменное свидетельство очевидца, записанное либо сразу же, либо вскоре после события.
Рассказ И.И.Голикова написан им со слов "родственников сего Г.Никитина".
С.О.Андросов полагает, что имеется в виду архитектор Пётр Романович Никитин, племянник художника.
Но почему - "Г.Никитин"? Как справедливо заметил С.О.Андросов, "если его рассказал действительно Пётр Никитин, он не мог забыть ни о своём дяде, ни тем более о своем отце. Остаётся считать, что эта неточность возникла по вине самого И.И.Голикова". Представляется, однако, что имеет место не неточность Голикова, а недоразумение. Прописная «Г» означает вовсе не инициал, но уважительное «господин», как это было принято в те времена, будь то в частных письмах (тех же Воронцовых и Строганова), будь то в официальных протоколах Совета Академии художеств.
Конечно, сам факт посещения квартиры братьев Никитиных великим императором должен был быть запечатлён в семейной памяти Никитиных.
Но Петр Романович Никитин никак не мог быть очевидцем события, поскольку в 1720 году его, по всей вероятности, ещё не было на свете. Для предположения, что братья Иван или Роман Никитины вели дневниковые записи, нет ни малейшего основания.
Допущение о достоверности подробностей в данном тексте И.И.Голикова требует гипотетического определения надёжного информатора автора. Попробуем его найти методом исключения.
Литература о жизни И.И.Голикова достаточно обширна.103 В 1767 году он был избран депутатом в "Комиссию нового Уложения", где познакомился с престарелыми петровскими сподвижниками — С. И. Мордвиновым, И. П. Талызиным, а также с А. И. Нагаевым, (у которого хранились письма Петра I и некоторые материалы по истории морского флота), и с адмиралом 3. Д. Мишуковым, бывшим денщиком Петра I.
Большое содействие Голикову оказали И.И.Неплюев, П.И. Рычков, граф И.И. Шувалов, граф А.Р. Воронцов, кн. Е.Р. Дашкова, историки Г.Ф. Миллер и Н.Н. Бантыш-Каменский. Их записи, устные воспоминания и даже сообщения "с чужих слов" были основными источниками И.И.Голикова.
Обратимся к биографиям названных выше лиц. Быть может, удастся выделить среди них тех, кто действительно мог находиться рядом с царём во время посещения им квартиры Ивана Никитина в тот апрельский день 1720 года, либо услышать и записать свежие впечатления такого очевидца.
Мы точно знаем двух непременных участников события: царь и художник. Очевидно, источником информации мог быть либо сам И.Никитин, либо кто-то из царской свиты. Но у царя не было придворного летописца. Зачем свитскому тут же письменно фиксировать детали по сути заурядного события?
Некоторые кандидатуры в собеседники И.И.Голикова отпадают сразу по возрастному критерию. Другие, как, например, адмиралы Семён Иванович Мордвинов и Иван Лукьянович Талызин в 1720 году были за границей.104
Ещё одним источником сведений для И.И.Голикова могли быть воспоминания адмирала Алексея Ивановича Нагаева. В 1720 году он был в Петербурге.
Алексей Нагаев, возможно, уже в то время проявлял склонность к собиранию и фиксации исторических фактов. В дальнейшем он разыскивал материалы для биографий русских моряков и собирал письма Петра Великого.
Последние послужили основанием для сочинения B. H. Берха под заглавием "Собрание писем Императора Петра I к разным лицам с ответами на оные".
Правда, в 1720 году Алексею было всего 16 лет. Но в петровское время взрослели очень рано. В возрасте 17 лет, 2-го марта 1721 года, по окончании Морской Академии, он был произведен в мичманы и пошёл служить царю и отечеству.
В круг собеседников И.И.Голикова также входили два человека, которые в апреле 1720 года вполне могли присутствовать на пасхальной литургии в Троицком соборе.
Первому из них, Захару Даниловичу Мишукову, в тот год исполнилось 36 лет.
С 1699 года недоросль Захар Мишуков воспитывался в царском дворце. Несколько лет он был царским денщиком. В 1705 году показан окончившим Навигацкую школу. В дальнейшем Захар Мишуков участвовал в походах Петра I, выполнял его важные поручения.105
Вплоть до 1720 года моряк в основном состоял при Петре I. Был он рядом с царём и в этом году. 23 января 1720 года его произвели в капитаны 3-го ранга. Только в феврале 1721 года он был отправлен с отрядом из двух кораблей в Голландию, чтобы привести новопостроенные корабли "Ништадт" и "Принц Евгений". Но с какой стати ему, боевому морскому офицеру, сопровождать царя в жилище некоего художника, тем более тут же делать запись о событии, лично к нему отношения не имеющему?