17. Работы в Петропавловском соборе (с. 198-201)
Вернемся к событиям начала 1728 года. Д.Трезини закончил основные строительные работы в Петропавловском соборе, и настало время приступить к его декоративному оформлению.
Перед Д.Трезини и его помощником М.Г.Земцовым встала важная и специфически сложная задача составить общий, а затем и детальный план декоративного убранства собора.
Законченный, наконец, план, включавший перечень изображений, был направлен на одобрение в Синод: "Реэстр картинам, которые намерены в святую церковь Петра и Павла из повестей евангельских внутри церкви под сводами выше гзымза в сделанных местах по назначенному чертежу".
Утвердить или выправить реестр должен был также лично "преосвященный Феофан" Прокопович, архиепископ Великоновгородский.77
Но разработанный Д.Трезини план вовсе не ограничивался простым перечнем сюжетов. Они изложены в деталях, подчас включающих расположение фигур. Более того, предусматривалась конкретная диспозиция образов в соборе и предписаны их точные размеры.78
В дальнейшем план расположения живописных изображений корректировался. Так, в силу опасения, что помещённые в куполе будущие многофигурные сцены будут плохо видны, было решено радикально изменить их расположение по отношению к окнам.79
При подобном планировании соборного живописного убранства руководитель строительства такого большого храма должен был бы иметь соответствующий специфический опыт, которым Доменико Трезини, судя по известным фактам его биографии, вовсе не располагал.
Д.Трезини был архитектором и инженером. В 1703 году царю Петру понадобился именно строитель крепостей. Д.Трезини и числился поначалу «архитектонским начальником» в строении крепостей. В 1726 году он получил чин полковника фортификации.
По этим причинам "полковник от фортификации и архитект", осмотрительный, добросовестный и практичный Д.Трезини, несомненно, счёл бы разумным на этапе планирования живописного убранства советоваться с человеком, который был бы способен иметь своё квалифицированное мнение.
Таким человеком в тот год в Петербурге мог быть только Иван Никитин. За годы "пенсионерства" в Италии он изучал, в частности, соборную живопись в Венеции и Флоренции. Но в Италии его интересовали не только живопись и скульптура.
В письме флорентийскому герцогу (дюку) Козимо III от 2 января 1716 года Петр I писал: "Посылаем мы... с агентом Петром Беклемишевым несколько человек Российского народу для обучения в искусстве архитектории цивилис и молярства".80
Обратим внимание, что царь прежде необходимости совершенствования в "молярстве" упоминает обучение гражданской архитектуре. Само собой разумеется, что Иван Никитин просто не мог, да и не стал бы пренебрегать уроками архитектуры во Флоренции под руководством Алессандро Саллера. В этом убеждает сохранившийся чертёж, по которому строился его дом на берегу Мойки. С одной стороны, "здание своей общей схемой напоминало небольшие жилые дома во Флоренции, но в то же время оно подчинено тому строгому, простому стилю, который отличал типовые проекты... Трезини".81
Другим доказательством прочного усвоения Никитиным флорентийских уроков архитектуры служит сохранившийся собственноручный продуманный, чётко начерченный и детальный план мастерской Никитина.82
Вопрос о возможном сотрудничестве архитектора Доменико Трезини и художника Ивана Никитина при обсуждении плана живописного оформления Петропавловского собора в нашей литературе, насколько известно, не рассматривался. Между тем, эти два мастера, несомненно, были хорошо знакомы. Перечислим некоторые факты, делающие это доброе знакомство неизбежным.
В 1720-х годах Трезини жил (и был старостой) сначала в Греческой слободе вблизи Мойки и современной Миллионной улицы, затем в доме, построенном по его проекту на Васильевском острове. Поблизости от дома Никитина на Мойке находился дом М.Г.Земцова, помощника Д.Трезини. В 1727 году все они пользовались первым мостом через Неву.83
Существует и документальное доказательство того, что Д.Трезини знал Ивана Никитина, ценил его мастерство и хотел бы привлечь портретиста непосредственно к написанию многофигурных картин в Петропавловском соборе.
История начала живописных работ в соборе хорошо известна из сохранившихся протоколов Канцелярии от строений. Когда реестр предполагаемых изображений был отправлен на утверждение в Синод, Канцелярия в соответствии с предложениями Д.Трезини приступила к формированию многочисленной команды художников и декораторов, которым надлежало немедленно по получении санкции Синода приступить к реализации грандиозного по тому времени объёма живописных и прочих работ по декоративному оформлению собора.84
23 мая 1728 года Канцелярия постановляет по докладу Трезини " в церковь святых правоверных апостолов Петра и Павла бысть живописцу Андрею Матвееву да под смотрением его живописцам ведомства Канцелярии от строений Степану Бушуеву, Василию Ерошевскому, Леонтию Федорову..... " .
Далее в документе следует перечень еще более двух десятков фамилий живописцев, (в том числе и Петр Зыбин "из Ранинбома"), подмастерьев, учеников, "маляров", золотаря и краскотера. На другой день, 24 мая, Канцелярия повелела купить 500 аршин холста для живописных работ.85
Однако Д.Трезини, сопоставив творческие возможности отряженных штатных живописцев с размахом и сложностью предстоящих работ по составленному плану, пришёл к выводу о необходимости усиления живописной части команды.
Появляется следующий, уже нами кратко упоминавшийся, его рапорт в Канцелярию, который здесь следует процитировать более пространно: "В церкви святых апостол Петра и Павла определены для письма живописных картин казенные живописцы и моляры, которыми... исправитца в поре не можно.. . Того ради объявляю, не соизволит ли канцелярия от строений призвать еще и других живописных мастеров: Ивана Никитина, который выехал из Италии, другова Ивана Никитина с партикулярной верфи и Одольского".86
Как видим, имя Ивана Никитина названо первым. (Правда, Иван Никитин отказался от приглашения писать картины для собора).
Но есть ещё один документ, также нами упоминавшийся, из которого следует, что Иван Никитин не был в стороне от дел в соборе ещё раньше, как раз на стадии планирования живописных работ.
14 мая М.Г.Земцов подал в Канцелярию рапорт по поводу выплаты ему очередного триместрового "транша" жалования. В нем, в частности, он просил о возмещении средств в размере 4 рублей 33 копеек, выданных им неким "работным людям, которых он определил без указу канцелярии от строений к живописцам Ивану Никитину да Андрею Матвееву".87
Обратим внимание, Земцов заплатил "работным людям", а не самим живописцам И.Никитину и А.Матвееву. В отношении последнего это естественно, он уже в штате Канцелярии от строений и на окладе. Но не в отношении И.Никитина, формально ещё числившегося по придворному ведомству. Его участие в работах по заказу Канцелярии от строений, как мы знаем, должно было быть оформлено отдельным договором. О подобном договоре Канцелярии с Иваном Никитиным ничего не известно, хотя протоколы Канцелярии от строений 1728 года сохранились.88
Случайное, по сути, появление имени Ивана Никитина в документе, имеющем отношение к периоду до начала живописных работ в соборе, т.е. на стадии их планирования, свидетельствует, по всей вероятности, о дружеской и неофициальной, консультативной помощи живописца Ивана Никитина архитектору Доменико Трезини весной 1728 года.89
В принципе, вывод о существовании между давно обрусевшим Доменико Трезини и Иваном Никитиным особых, если не дружеских, отношениях, можно было бы сделать a priori, и без документальных подтверждений.
В самом деле, за несколько лет, проведенных в Италии, Иван Никитин овладел итальянским языком.90 Доменико Трезини (Trezzini, около 1670 — 1734), родом из Думенца, близ Лугано, где все говорили на итальянском языке, был родившимся в Швейцарии итальянцем. Вероятно, в 1728 году в Петербурге только с Иваном Никитиным Д.Трезини мог беседовать на профессиональные темы на этом родном ему языке .
У них к тому же были воспоминания, которыми стоило поделиться: учился Доменико Трезини архитектуре только в одном месте - в Венеции. Там же, в Венеции, как помним, провёл свой первый, незабываемый год в Италии Иван Никитин.
Таким образом, к известным фактам о том, что Д.Трезини в дальнейшем привлекал Ивана Никитина как эксперта свидетельствовать исполненную живопись в Петропавловском соборе, добавляются соображения об участии Ивана Никитина и на ранней стадии, вместе с Д.Трезини, М.Земцовым и А.Матвеевым, - в создании детального плана его живописного убранства. А это - качественно иное участие, чем обычная экспертиза живописи.
В рамках нашей темы существенно отметить, что в 1728 году на важном этапе проектирования живописного убранства Петропавловского собора имело место творческое содружество живописцев Ивана Никитина и Андрея Матвеева, на что прямо указывает рапорт М.Г.Земцова от 15 мая. Их обсуждения были, без сомнения, содержательными и глубокими, отнюдь не ограничивались второстепенными техническими вопросами типа достаточной освещённости картин. Обсуждались сюжеты будущих полотен. Более того, трактовались в общих чертах вопросы их композиционного решения. Так, например, была определена композиция самой ответственной части живописи - в куполе: "Соседание Христа Иисуса одесную бога отца и ниспослание святого духа на святые апостолы".
В вопросах, связанных с портретами супругов Голицыных, изложенные соображения служат дополнительным подтверждением факту пребывания Ивана Никитина в 1728 году в Петербурге и его участия в делах А.Матвеева.