Часть 4. Исторические и другие картины (окончание)

.4.8. Постскриптум

Автор далек от мысли, что своими исследованиями он исчерпал тему «раннего Никитина». Напротив, мне кажется, что на ее просторах будущих исследователей истории русской живописи Нового времени ждут интересные открытия,
и, как полагаю, новые находки затерявшихся произведений Ивана Никитина.
     Возьмем, к примеру, упоминавшееся выше архивное дело от 30 января 1706 года «о выдаче живописцу денег за сделанные им в Посольском приказе четыре картины, изображающие Правду, Мудрость, Воздержание и Крепость».      Живописное воплощение этих аллегорий необходимо предполагает художника европейской выучки. Из дела видно, что выполненные работы были «поставлены в рамах около каменного столпа, что в болшой средней полати» Посольского Приказа.
     Уже само краткое описание денежного документа о выплате из казны Посольского Приказа совершенно необычно безымянностью бенефициара.
     К тому же изучение листов дела обнаруживает некую принципиальную ошибку, допущенную архивариусом. В свою очередь, этот промах открывает путь к утверждению авторства Ивана Никитина названных четырех аллегорий⁷⁵.
     «Никто иной, как он». Потому что только через 6–7 лет обоснуется в Петербурге посредственный И. Таннауер — первым из европейских живописцев. Хотелось бы надеяться, что аллегории Правды, Мудрости, Воздержания и Крепости, неопознанные, нас ждут в каком-нибудь музейном запаснике.

Примечания к Части 4

1. Кн. 2, с. 193. По поводу работ в Летнем саду (осенью 1727 года) И. В. Ильина и С. В. Римская-Корсакова, авторы монографии «Андрей Матвеев» 1984 года, пишут (с. 97): «в осуществлении этого петровского замысла принимали
участие (писали баталии) Иван Одольский и Иван Никитин, “персонных дел мастер”».
2. Кн. 2, с. 117; Кн. 3, с. 74–77,
3. Я. Штелин. Любопытные и достопамятные сведения о императоре Петре Великом. СПб, 1786. Глава LVIII.
4. Те из редких специалистов, кто не обходит молчанием это свидетельство Штелина, допускают, что академик мог перепутать портретиста Ивана Никитина с его «двойником», тем, что «с Партикулярной верфи», или с иным
однофамильцем, также не оставившем следа в искусстве. Такие предположения могут свидетельствовать, на наш взгляд, лишь о известной растерянности перед лицом указанного свидетельства знающего современника.
5. Кн. 3, с. 170–174; Кн. 5, с. 283–287.
6. Кн. 4, с. 18–20.
7. См. примечание 22 к Части 1. В Словаре Д. А. Ровинского, в алфавитном «Указателе» на с. 471 подтверждено, что подписал гравюру тот самый Иван Никитин, который был в команде Шхонебека в Оружейной палате.

130

8. См. раздел 2.3 настоящей книги.
9. Титлестад Т. Царский адмирал Корнелиус Крюйс на службе у Петра Великого/ пер. с норвежского Ю. Н. Беспятых. — СПб., 2003. С. 45–46.
10. Там же.
11. Ссылка: «71. Hooimaaijers E. Cornelis Cruys, A. Dutch Rear-Admiral in Russian Service // Around Peter the Great. P. 32.
12. На самом деле родовая фамилия протопопа неизвестна. По тем временам таковой могло и не быть, особенно у высшего духовенства. Достоверно известно только то, что он — Петр Васильев сын. Некогда архивариусы или
писцы, по обычаю тех времен, стали опускать слово «сын». С тех пор и появился в литературе священник Петр Васильев. Между тем, даже в челобитной его вдовы 1724 года, попадьи Федосьи, родной тетки Ивана Никитина, на имя императрицы Екатерины I, по сугубо «юридическому» имущественному вопросу, просительница не указывает фамилию своего мужа: «Бьет челом его Императорского Величества духовника протопресвитера Петра Васильевича жена его вдова…» (Кн. 4, с. 129–130). Так же «Петром Васильевичем» обозначен протопресвитер и в документе 1701 года (ил. 25).
В свете сказанного становится понятным и «заморский» псевдоним царского духовника, прибывшего инкогнито, в Амстердам, к Великому посольству в 1698 году, как «отец Василий с сыном» (Кн. 3, с. 32–36). Потому что и другим ближним персонам, присутствие которых под собственным именем в свите Великих послов дезавуировало бы строжайшее инкогнито царя, присваивали бесхитростные псевдонимы — «по отчеству». Так, например, князь Андрей Борисович Голицын стал Андреем Борисовым, князь Андрей Михайлович Черкасский — Андреем Михайловым, а Семен Григорьевич Нарышкин — Семеном Григорьевым (Кн. 3, с. 29). Но тогда и недоросль Иван Никитин, как «сын» отца Василия, должен иметь собственный псевдоним по схеме «отчества», то есть фигурировать в необходимых по тем временам «подорожных» листах как «Иван Петров сын». Или просто Иван Петров. В том числе и в том, который должен был выдать ему по окончанию ученья посол А. А. Матвеев — для выезда из Амстердама в Россию. Значит, и в России на первых порах, по старо-московской бюрократической инерции, он мог фигурировать в производных документах под антропонимом «Иван Петров», не сразу вернув себе родовую фамилию. Отсюда следует, что любое упоминание в документах 1704–1706 годов «живописца Ивана Петрова» требует дополнительной аргументации при отождествлении его с золотописцем Посольского Приказа Иваном Петровым сыном Рефусицким (см. примечание 18).
13. В те времена не каждый человек мог быть допущен к восприятию крещаемого от купели. В качестве восприемника обычно выбирали наиболее почетного родственника, но не состоящего в кровном родстве. Он не только должнен научить крестника обращаться к таинствам церкви, в его обязанности входит помощь ему в повседневной жизни, включая совет в выборе образования и профессии. Думая о восприемнике, родители новорожденного предпочитали человека, который по занимаемому положению мог

132

оказать ему поддержку на жизненном пути. (Старший брат Ивана, Иродион Никитин, мог появиться на свет еще до крутого возвышения Петра Васильевича).
14. РГАДА, ф. 141, оп. 8, с. 252, № 209.
15. В то военное время особое стратегическое значение имел пограничный с Польшей Смоленск и передовой Дорогобуж с его знаменитыми в русской истории пушкарями. Смоленский же воевода, Петр Салтыков, не принял, по-видимому, во внимание традиционный гонор пушкарей, особо ценимых в то время Петром I. Между родовитым воеводой и дорогобужскими пушкарями возникли трения, разрешить которые Посольский Приказ, в ведении которого находились смоленские дела, призвал протопопа Архангельского собора Петра Васильевича, во главе группы священнослужителей.
Процесс «приведения к вере» разбушевавшихся пушкарей зафиксировала приведенная выше старинная архивная запись от 16 сентября 1701 года.
16. РГАДА, ф. 138, оп. 1, д. № 6. «1703. Января 18».
17. Нужно сказать, что архивы именно внешнеполитического ведомства комплектовались и сохранялись по возможности старательно. Документы Ф. А. Головина находятся в РГАДА, в фондах Кабинета (ф.9), Посольского
приказа (ф. 138, 141, 142) и других. См. ф.138, Посольский приказ, оп. 1, с. 127 об. Для лучшей читабельности текста данного инструктивного письма Ф. А. Головина мы воспользовались воспроизведением рукописного материала во втором томе «Писем и бумаг Императора Петра Великого»: ПиБ, т. 2, 1889. СПб, с. 513.
18. РГАДА, ф. 138, именной Указатель 1: «Рефусицкий Иван Петров сын, золотописец Посольского приказа Оп. 1. 1698 г. № 33 (Л. 4, 7, 9), 34, 43; 1700 г. № 12, 25 (Л. 4, 8); 1701 г. № 7 (Л. 2), 24 (Л. 3, 15), 62; 1702 г. № 22; 1703 г. № 2 (Л. 4), 10 (Л. 6); 1704 г. № 9 (Л. 4), 20 (Л. 3); 1705 г. № 1 (Л. 16 об., 28); 1706 г. № 6, 15; 1707 г. № 15; 1708 г. № 1 (Л. 15 об., 37, 54, 75, 88 об.), 27 (Л. 4); 1709 г. № 107; 1710 г. № 21; 1711 г. № 39; 1712 г. № 39 (Л. 4); 1715 г. № 41; 1717 г. № 34, 35; 1718 г. № 45 (Л. 23, 47) ».
19. РГАДА, ф. Оружейной палаты, кн. 965, 974, 1009.
20. РГАДА, ф. 138. Посольский Приказ, оп. 1. 1706. № 6. 30 января.
21. Кн. 5, с. 54–59.
22. Кн. 4, с. 170–173.
23. Там же, с. 200–214.
24. Там же, с. 200. Не следует путать два приложения к званию «гетман» — напольный и наказной. Последнее в то время означало — до утверждения царем. А «напольный» имело единственный и четий смысл, по отношению
к войскам: действующий в полевых условиях; походный (о войсках).
25. От «иллирийского» графа Саввы Лукича Владиславича-Рагузинского. П. Л. Полуботок, прибывший в Москву на пути в далекую северную столицу, останавливался либо на Малороссийском подворье, либо, что гораздо вероятнее, по примеру гетмана Скоропадского — в соседнем с неказистым подворьем роскошном доме влиятельного и весьма осведомленного графа Саввы Рагузинского. Далее, в силу установленных нами давних и проч-

133

ных связей С. Л. Рагузинского и Никитина, этот живописец наверняка посещал резиденцию сербского графа во время своей московской командировки 1722–1724 годов, если не проживал в ней. Значит, встреча придворного портретиста
Ивана Никитина и «напольного гетмана», генерального старшины и черниговского полковника Павла Леонтьевича Полуботка в московских хоромах Рагузинского была практически неизбежной (Кн. 4, с. 201).
26. С. О. Андросов, с. 100–105.
27. Т. А. Лебедева, с. 89.
28. Мы уже достаточно продвинулись в понимании творческого мышления Никитина, чтобы не принимать пламенные языки на отворотах его кафтана как признаки небрежности живописца или незавершенности картины.
29. С. О. Андросов, с. 178.
30. Там же, с. 106.
31. Глубина «залегания» эффективной плоскости отражения зависит от длины падающей волны.
32. Исходя из того, что Никитин имел тенденцию рассматривать «фоновую периферию» как полноправную часть картинной плоскости, он мог оставлять на ней не только образы, но и кое-какие надписи. Или закрытые позднейшими
реставрационными «тонировками», или, напротив, подновленными. Как, возможно, надпись «СИЛНОI. МУЖIКЪ» на «Портрете великана Николая Буржуа» в ГРМ (Кн. 4, с. 105–116). Автор считал бы вероятным существование
прикрытой надписи на портрете напольного гетмана в ГРМ, который следовало бы изучить не только в рентгеновском, но и в инфракрасном диапазоне волн.
33. Есть в ГТГ еще этюд «Архиерей во время служения литургии». Не известно, оригинальная эта работа или копийная. А в ГРМ картина «Святой апостол Павел» действительно принадлежит кисти И. И. Бельского, поскольку экспонировалась на выставке ИАХ 1769 года, и за нее И. И. Бельский был признан назначенным. Известна и ее дальнейшая судьба. Вторая же, «Святой Амвросий…» написана с гравюры П. — П. Рубенса. А третья работа, пейзажная, «Гатчинские ворота…», имеет кое-что общее с «Головой апостола Петра» в ГТГ, а именно, надпись о принадлежности кисти И. И. Бельского, — и также на обороте дублировочного холста: «Писалъ Иванъ Бельскiй 1788 года. На старом холсте была эта надпись».
34. Федоров-Давыдов А. А. Русский пейзаж XVIII — начала XIX века. М., 1953, с. 60, 291.
35. ГРМ, ж?3148. Каталог 1998 г., с. 58, № 65.
36. По делу монахов Саровской пустыни 29 ноября 1734 года А. В. Макаров был помещён в Москве под домашний арест. Умер, находясь под стражей, в 1740 году.
37. Незавершенным кажется некоторым специалистам и портрет напольного гетмана, и изображение усопшего Петра I в ГРМ.
38. ГТГ. Каталог живописи XVIII — начала XIX века. 1984. С. 36
39. Н. М. Молева, Э. М. Белютин, с. 93.
40. Там же, с. 169.

134

41. Там же, с. 170.
42. История рассказана во всех четырех Евангелиях. Пётр, страшась ареста, трижды отрекся от Христа. Но он вспомнил предсказание о том своего Учителя, сделанное во время Тайной вечери: «Он сказал: говорю тебе, Петр, не пропоет петух сегодня, как ты трижды отречешься, что не знаешь Меня». (Мф.26,34; Мк.14,30; Ин.13,38). Петух запел во время третьего отречения, и Петр горько в нем раскаялся.
43. Ведь современные методы аппаратурного исследования позволяют уверенное датирование вещей с точностью порядка двух-трех десятилетий. За истекшие 80 лет в Голландии, к примеру, угасли национальные особенности
живописи Золотого века, которой учили в Амстердаме юного Никитина. Не могли не измениться и предпочтения европейских живописцев в подборе художественных материалов. Вряд ли те холсты и краски, которые мог захватить с собой возвращавшийся домой Иван Никитин, приглянулись бы и 80 лет спустя европейскому живописцу. А в России подобные перемены имели совершенно разительный характер. В начале XVIII века выбор техники и материала зависел не от вкуса живописцев Оружейной палаты, а от традиций и крайне узких практических возможностей. Иноземный привоз если и был, то ограничен и дорог. Подготовительная же техника в живописи определялась навыками иконописцев и приемами середины прошлого века, завезенными в Московию еще Богданом Салтановым, главенствовавшим десятилетиями в Оружейной палате.
44. Для подтверждения авторства Никитина изображения Екатерины и плачущего апостола Петра в ГТГ было бы также разумно опереться на технико-технологические данные таких его ранних работ, как портреты Петра I («жанровый», в ус. «Кусково» и «на фоне морского сражения» в ГЭ) и эрмитажное изображение Г. Ф. Долгорукого, русского посла в Польше.
45. Вернувшись в Россию, он, напомним, создавал подписную гравюру «Богоматерь с Спасителем».
46. С. О. Андросов, с. 22.
47. Там же, с. 17.
48. Кн. 4, с. 70–84.
49. В честь взятия Нарвы была даже отчеканена русская медаль. Надпись на ней гласила: «НЕ ЛЕСТИЮ, НО ОРУЖИЕМЪ С ПАМОЩИЮ ВЫШНЕГО ПРИЕМЛЕТСЯ».
50. Если бы большой выставочный портрет самого государя был создан живописцем Оружейной палаты, то этот важнейший факт неминуемо отразился бы на с. 478–482 книги архивов палаты, изданной А. Е. Викторовым в 1883 году. Там, в делах архива за 1704–1705 гг. (№№ 990–997) нет ни слова касательно портрета государя. А ведь записывались даже такие мелочи, как, например, расходы «на устройство саксонского кафтана и другого платья Леонтию Магницкому» (с. 480).
51. Н. И. Павленко. Соратники Петра. С. 406 и далее.
52. Текст письма аутентично воспроизведен на с. 261 тома II упомянутого выше хрестоматийного издания 1889 года «Писем и бумаг императора Петра Великого».

135

53. В Каталоге ГРМ 1998 года, с. 95, № 195, указано: «живопись лица — авторская». Пеньюар мог быть позднее подправлен, но вряд ли полностью переписан.
54. Альманах ГРМ к выставке 2016 года в Михайловском замке, с. 66, № 72.
55. В Оружейную палату Иван Никитин мог попасть по прямому указанию царя либо Ф. А. Головина — для усиления перегруженной граверной команды Шхонебека. В 1700-х годах в глазах Петра I тиражируемое искусство гравюры
было нужнее для державы, чем «штучные» картины. Сродни книгопечатанию, оно являлось средством наглядной информации, пропаганды и просвещения малограмотного населения.
56. Гаврилова Е. И. О методах атрибуции двух групп произведений петровской эпохи // Научно-исследовательская работа в художественных музеях. Ч. 2. М., 1975. С. 46.
57. Н. М. Молева, Э. М. Белютин, с. 16–17; Л. М. Маркина. Станковая живопись Петровской эпохи. От парсуны к портрету; Г. Н. Голдовский. Имя художника неизвестно. «Наше наследие», № 107. 2013.
58. Гаврилова Е. И. С. 58.
59. Допущение некоторыми исследователями существования в те годы в Москве неведомых русских мастеров, овладевших по наитию элементами европейского портретного искусства, не представляется убедительным. Таковые,
к тому же, получали бы выплаты за «государевы» работы — с отметкой в расчетных ведомостях Оружейной палаты, что непременно было бы отмечено в книге А. Е. Викторова.
60. Н. М. Молева, Э. М. Белютин, с. 15.
61. Еще П. Н. Петров подвергал сомнению достоверность надписи. В каталоге 1870 года указано, что такое имя явилось результатом неадекватного прочтения сильно попорченной первоначальной надписи: «Аверкий Воейков». (Н. М. Молева, Э. М. Белютин, с. 16).
62. Давний восстановитель надписи мог слить воедино две буквы: «iл» в единую «и», опустив «ь». Поэтому читать надлежит не «Васиков», а «Васiльков». Что не доказывает, впрочем, должную осведомленность автора первоначальной надписи.
63. Богуславский Г. А. О портрете Алексея Василькова // Сообщения Гос. Эрмитажа. Л., 1961, Вып. XX. С. 8–11.
64. Н. М. Молева, Э. М. Белютин, с. 14.
65. Там же, с. 24.
66. ГЭ. Западноевропейская живопись. Каталог 2. 1981. С. 154. № 1081.
67. И. В. Линник. Голландская живопись XVII века и проблема атрибуции картин. 1980, с. 48–49. Ирина Владимировна Линник — главный научный сотрудник Эрмитажа, специалист по голландскому искусству и атрибуции живописных
полотен.
68. Подобные же свойства отмечали в ранних произведениях Никитина Н. М. Молева и Э. М. Белютин, с. 36.
69. Нельзя исключить, что продвинуться дальше в понимании хода мысли Ивана Никитина, как обычно сложного, могли бы помочь снимки не раз подновлявшейся картины в инфракрасном диапазоне.

136

70. Н. М. Молева, Э. М. Белютин, с. 25.
71. Там же.
72. С. О. Андросов, с. 17.
73. Там же, с. 22.
74. Ко времени неизбежной первой встрече Никитина и Таннауера в Петербурге в 1712 году.
75. Указание на Посольский Приказ в названии дела заставляет предположить, что Ф. А. Головин решил придать державный размах живописному убранству восстановленного здания Приказа, погоревшего где-то зимой 1703 года. Описание дела содержится в РГАДА в описи № 1 фонда 138:
«1706. 30. Генв. Дело о выдаче живописцу денег за зделанные им в Посольском Приказе четыре картины, изображающие правду, мудрость, воздержание и крепость». Текст этот восходит к более ранней описи, с круглой синей печатью: «Моск. Глав. Архив МИД». В самом рукописном деле получатель денег персонифицирован дважды, на листах № 1 и 2 — как живописец «Иван Петров». Если это все тот же штатный золотописец Посольского Приказа Иван Петров Рефусицкий, (см. выше, примечания 12, 18), то ошибка архивариуса в описании дела просто непростительна. Покажем, что в действительности деньги «Ивану Петрову» выплачены вовсе не за работу по написанию упомянутых четырех картин, а только в возмещение «организационных» затрат на приобретенные «в рядах» материалы: краски, ведро масла конопляного и холсты на целый рубль. Само дело состоит из трех разновременных текстов. В первом из них фиксируется выполнение в 1705 году царского указа о написании четырех аллегорий. Они «поставлены в рамах около каменного столпа, что в болшой средней полати» Посольского Приказа. Далее приводится составленный по челобитью «Ивана Петрова» список купленных им художественных материалов с указанием цен. Подводится итог расходам: «И всего 8 рублев 16 алтын (числа даны архаикой, кириллическими буквенными символами. — В. Г.). И о выдаче тех денег великий Гдрь что укажет». На том же листе 2 другим почерком сделана запись от «1706 года Генваря 30». В ней отмечается исходное задание «Ивану Петрову» по царскому указу и по распоряжению боярина Ф. А. Головина о написании «четырех персон в посолский Приказ». Затем констатируется выполнение задания: картины «поставлены в рамах». А далее, на обороте листа 2, указывается сумма к выдаче: те же 8 рублей 16 алтын (числа записаны без архаики, словами). Архивариус, увы, не заметил ни совпадения в числах затрат и выдачи денег, ни скудости предполагаемой им оплаты большой живописной работы. Точное равенство суммы затрат «Ивана Петрова» на материалы и размера выплаты показывает, что золотописцу были всего лишь возмещены подготовительные расходы. Саму же работу выполнял, следовательно, другой живописец. Предположение о том, что приказной золотописец на жалованьи должен был выполнять непрофильные работы без дополнительного вознаграждения, противоречит фактам. / Так, в августе 1709 года золотописцы Посольского Приказа Иван Петров (Рефу-

137

сицкий) и Иван Лопов подали челобитную о выдаче им денег за «написания герба». (РГАДА, ф. 138, оп. 1, л. 154 об., 1709, д. № 107). А в 1710 году Рефусицкий пишет «на серебряной дщице» персону Петра I за вознаграждение в 15 рублей (Н. М. Молева, Э. М. Белютин, с. 229; А. Е. Викторов, с. 488)/. Возникает следующий силлогизм. 1). Заданные в 1705 году образованным Ф. А. Головиным аллегорические сюжеты требуют для парадного живописного воплощения художника европейской школы письма. 2). В 1705 году в Москве единственным живописцем европейской выучки был Иван Никитин.
3). Следовательно, данные четыре картины написаны Иваном Никитиным. В итоге образуется существенная вероятность того, что в 1705 году Иван Никитин, помимо инвенций к гравюрам для команды Шхонебека в Оружейной палате, выполнял живописные работы в Посольском Приказе — по указаниям все того же боярина Ф.А. Головина.