Особая роль артефакта «Бодин» в наших исследованиях заключается в том, что в силу свойств именно этого камня, его одного оказалось достаточно для доказательства основного тезиса, анонсированного нами во вступительной части настоящего сообщения.
Доказательную силу именно этому артефакту придает его несомненная древность. О ней свидетельствует глубина посадки камня в грунте высокой плотности. В обозримой окрестности местоположения «Бодина» нами найдено несколько других мегалитов сопоставимой с ним массы, куда менее погруженных в родственные по характеристикам грунты.
С другой стороны, большие габариты каменной глыбы делают любую гипотезу о ее былых перемещениях крайне маловероятной. Следовательно, по крайней мере нижние рельефы на поверхности «Бодина» были созданы в очень давние времена.
В свою очередь техника работы первобытных мастеров по сверхпрочной кварцитовой породе, а также стилизация и смысловая нагрузка создаваемых образов, превращают «Бодина» в продукт достаточно продвинутой первобытной культуры.
В частности, наличие среди его рельефов целых сцен с несколькими персонажами свидетельствует о создании племенем собственной мифологии. Позднее, после описания всего множества найденных нами артефактов, мы обсудим ее основные постулаты.
Выше, на снимках «Бодина», мы уже видели контуры достаточно сложных рельефных изображений зверей и людей (ил. 4.3). На отмытой от земли поверхности камня хорошо видно, что они буквально заполняют всю квази-сферическую поверхность раскопанной части артефакта (ил. 5.1; 5.2).
Ил. 5.1
Ил. 5.2
При изучении данного камня возникает, однако, некая общая проблема, которую иллюстрирует снимок, сделанный с иным ракурсом. Образы на очищенной поверхности, частично сливаясь, тонут в мельтешении деталей кристаллической структуры породы (ил. 5.2). В результате снимок напоминает некие загадочные картинки для тренировки терпения и наблюдательности зрителей (ил. 5.3).
Ил. 5.3
Зато на фотографии противоположной стороны камня, сделанной до его тщательной промывки, мелкие деталями рельефа еще забиты землей (ил. 5.4).
Ил.5.4
Поэтому на снимке отчетливо проступают контуры самых крупных изображений. Слева на фото — антропоморфный лик, с какой-то добычей в жадно разинутом рту (ил. 5.5), а в центре - силуэт, несомненно, мамонта, с реалистически созданным изображением хобота.
Ил. 5.5
Рукотворные рельефы покрывают всю освобожденную из земли поверхность камня, до самого нижнего достигнутого нами уровня, расположенного, напомним, на глубине не менее полтора метров. В частности, снимки придонного яруса показывают целый калейдоскоп грубых звероподобных образов (ил. 5.6).
Ил. 5.6
Ил. 5.7
Отложив пока обсуждение их смыслов, присмотримся к технике работы первобытных резчиков той культуры. Отметим, например, не только очевидную примитивность большинства образов, но и старательную отделочную полировку твердой кварцитовой породы камня.
Впрочем, повыше на камне имеются рельефы и технически глубокие, и композиционно сложные.
Как, например, в изображении целой сцены с участием сидящей фигуры, высеченной в профиль (ил. 5.8).
Ил. 5.8
Персонаж, как видно, бородат, с наброшенным на голову убором из звериной шкуры. Он в наклонной позе то ли скорбящего, то ли молящегося человека. Она была бы уместна на погребальном, либо на сакральном камне святилища.
Действительно, слева от «молящегося» высечен образ то ли усопшего вождя, то ли легендарного родоначальника, то ли какого-то антропоморфного божества. Близкие по композиции и сюжету изображения, обнаруженные нами в рельефах двух других мегалитов в лесной окрестности поляны (ил. 5.9), делают последнее предположение более вероятным.
Ил. 5.9
Встречаются похожие сюжеты и на малых камнях. На одном из них, найденном при расчистке подземного «погреба», фигуры на разных гранях камня сидят в молитвенной позе перед окаменевшими мамонто-подобными божествами (ил. 5.10).
Ил. 5.10
Различимых рельефов на поверхности «Бодина» более двух десятков. К их смыслу, повторим, мы вернемся позднее, в общем контексте накопленных сведений о мифотворчестве данной культуры.
Было сделано наблюдение, что после дождя на мокрой поверхности камня начинали проступать едва заметные признаки изначального окраса.
И действительно, как оказалось, в той культуре каменного века создатели сложных рельефов на камнях, подобно античным строителям храмов, практиковали окрашивание их поверхности в яркие цвета.
Следы полустертого временем окраса древних камней можно, как известно, выявлять специальной обработкой их цифровых снимков. Прием состоит в аппаратурном усилении насыщенности цвета при строгом сохранении его спектральной характеристики.
Подобная обработка фотографий «Бодина» выявила следующий фундаментальный факт. Изначально вся каменная глыба, от вершины до самого низа, было окрашена в яркие цвета голубого, синего и красно-коричневого оттенков
(ил. 5.11).
Ил. 5.11
К месту сообщим, что рельефы на поверхности второго откопанного на участке камня, «Модина», также были окрашены (ил. 5.12).
Ил. 5.12
Но их палитра была побогаче, она включала даже фиолетовые оттенки, скорее всего, ультрамарина, природным сырьем для которого служит лазурит (ил. 5.13).
Ил. 5.13
Значит, на этом этапе своего развития данная изолированная культура могла добывать в соей окрестности именно редкий лазурит и подвергать его ступенчатой термической обработке для получения пигмента ляпис-лазурь.
Возвращаясь к более раннему мегалиту «Бодин», отметим, что его колорит более скуден, в нем присутствуют лишь два оттенка, синих и красно-коричневых тонов (ил. 5.14).
Ил. 5.14
Их области сплошные и, в отличие от «Модина», четко разграничены на поверхности камня, подобно базовым антагонистам, физическому и духовному: небу и земле, добру и злу.
В мрачноватый красно-коричневый цвет был окрашен весь нижний, приземный, пояс камня. Он, имеющий четкую границу, как бы накрыт сверху сине-голубым небесным куполом. Естественно предположить, что строгое разграничение цветом, определившее разделение на две части поверхности столь внушительного мегалита, имело для племени фундаментальный, если не сакральный, смысл. Гипотеза изобразительного противопоставления противоборствующих сфер, позитивного и негативного начал, нашла подтверждение на других найденных артефактах. Смысл же такого разделения определен, как выяснилось, базовыми посылами мифологии данной культуры.
Но цвет на «Бодине» имел и важную техническую, чисто прикладную функцию. Да, обширные куски поверхности этого камня закрашены одним сплошным тоном. Но локальное добавление густоты цвету выделяет акцентируемый рельеф из окружающего фона.
Кое-где видна, впрочем, и обратная последовательность действий первобытного мастера: сначала цветом по фону создавался как бы подмалевок, по которому затем трудоемко выбивался рельеф намеченного образа (ил. 5.15).
Ил. 5.15
Ведь устранять ошибку в окрасе все же попроще, чем ликвидировать катастрофические последствия неточного удара каменным зубилом. Получается, что мы видим начатки примитивной живописи красками по каменной поверхности.
На следующей фотографии видны фрагменты красно-коричневого окраса с включением следа ярко-красного пигмента (ил. 5.16).
Ил. 5.16
Это, скорее всего, уже не охра, а киноварь или, скорее, красный реальгар (5.17).
Ил. 5.17
Камни становились заготовками для будущих изделий, несомненно, после самого тщательного и придирчивого отбора. Столь удивительно разнообразие их сортов.
Почти все они были особо твердых кварцитовых пород, исключительно трудоемких в обработке. Зато изделия из них восхитительно вспыхивали огоньками при поворотах в солнечных лучах летом и у костров длинной зимой. А очевидное предпочтение, отдававшееся причудливо многоцветным и многожильным камням, говорит об эстетическом чувстве людей той первобытной культуры. К удивительному разнообразию кварцитовых пород разных цветов и оттенков добавим красящие пигменты, получаемые из лазурита и реальгара, редких природных минералов. Такое богатство может указывать на геологическое своеобразие этой местности в ту эпоху расцвета данной первобытной культуры.
Возвращаясь к технике Бодина, отметим, что не только окрасом выделяли первобытные мастера важное им изображение. Использовался и прием утрированного углубления его рельефа, не позволявший избранному образу утонуть в мельтешении второстепенных деталей (ил. 5.18).
Ил. 5.18
Попутно заметим, что вся поверхность огромного камня гладка на ощупь, почти шелковиста, столь тщательно отполирована его кристаллическая порода.
Перейдем от вопросов техники создания образов на Бодине к обсуждению их смысла и содержания. С этой позиции рельефы на камне демонстрируют значительное разнообразие. Среди них выделяются величиной внушительные силуэты мамонта, узнаваемые по свисающим хоботам (ил. 5.4). Есть несколько птичьих контуров разной величины. Видны и антропоморфные образы. Присутствуют также изображения целых картин, как упоминавшаяся молитвенная сцена. Не менее многозначительным оказался, как увидим в дальнейшем, и эпизод с птицей, сидящей на ветке - в процессе кормления птенца. Рельефом выделена бытовая, на первый взгляд, деталь способа кормления - из клюва в клюв (ил. 5.19).
Ил. 5.19
Наконец, на следующем снимке виден образ игрушечного мишки (ил. 5.20).
Ил. 5.20
Сородичи, видимо, понимали, что своих детишек нужно не только кормить, но и радовать.
Как видим, расположение изображений на поверхности вовсе не случайное, но имеющее некую внутреннюю логику. Другими словами, на том огромном валуне в его рельефах перед нами представало, как в комиксах, некое связное повествование. Изучение множества других найденных артефактов помогло истолковать его основные смыслы, адресованные соплеменникам.
© В.П. Головков, с 18.04. 2023 года
