ЧАСТЬ 4
6. Крылатое божество племени
Начнем с напоминания о том, что в своей придонной части поверхность Бодина была опоясана по периметру уходящим в землю слоем багрово-коричневого оттенка (ил. 5.11). То есть зловещим цветом опустошительного лесного пожарища, бедствия, несомненно, самого страшного для аборигенов. Этот цвет - символ полосы бедствий и страданий, что соответствует, как оказалось, фундаментальной доктрине племенной мифологии. Она - о неком подобии «тартара», то есть преисподней, куда верховное божество низвергало провинившихся соплеменников (ил. 6.1).
Ил. 6.1
Такая гипотеза отнюдь не является спекулятивной, поскольку находит многочисленные подтверждения на целом ряде других обнаруженных нами артефактов.
Например, она явственно читается в образах на камне «Модин), изображающих страдания жертв, низвергнутых в придонный «тартар» и там пожираемых подземными чудовищами (ил. 6.2).
Ил. 6.2
Да и в нижней части камня «Бодин» присутствуют посиневшие лики страдальцев, уже целым потоком ниспадающих в огнедышащий «тартар» (ил. 6.3).
Ил. 6.3
Однако, древнее мифотворчество многих примитивных культур не останавливалось на образе одного божества. Наступала стадия формирования целого пантеона духов с установлением в нем внутренней иерархии, возглавляемой авторитарным верховным божеством.
Черты, повадки и нравы последнего направляли развитие фабулы племенных мифов и легенд. И именно верховное божество гарантировало выживание рода, регламентируя рутинное бытование соплеменников..
В нашем случае на древнем, глубоко сидящем в грунте «Бодине» галерею образов возглавляют два зверообразных персонажа, доминирующие своими размерами. Один из них - образ гигантской птицы, занимающий вершину глыбы, как бы парящей над всем ее голубым куполом (ил. 6.4).
Ил. 6.4
Несколько сместив угол зрения мы увидим иную, уже человекоподобную фигуру, но с характерным птичьим клювом (Ил. 6.5).
Ил. 6.5
Такая метаморфоза может свидетельствовать об обожествлении птицы.
Второй доминантой является упоминавшееся изображение мамонта (ил. 5.4). Его огромный силуэт сильно стилизован. Но, судя по характерному изгибу хобота, образ срисован, по всей вероятности, не с ископаемого скелета, а с живых особей, бродящих по племенной «ойкумене».
Многочисленные артефакты доказывают, что эти два создания - птица и мамонт - долгий период, включавший время создания «Бодина», возглавляли пантеон племенных божеств этой культуры.
Но на «Бодине» гигант мамонт, при всем его подавляющем величии, занимает все-таки боковину камня, то есть также находится как бы под сенью парящей на вершине царственной птицы. Странный для первобытных племен иерархический ранжир божеств - не по физической мощи.
Понять этот феномен поможет уже упоминавшийся третий крупный «птичий» рельеф на том же Бодине (ил. 6.6).
Ил. 6.6
Он, как мы видим, представляет собой уже не изолированный крылатый образ, а целый эпизод: кормление птенца способом из клюва в клюв . Нами было найдено в разных местах не меньше десятка различных по величине камней, имеющих на поверхности рельефы на этот же сугубо конкретный сюжет из птичьего быта: кормление потомства (ил. 6.7).
Ил. 6.7
Значит, он имел для той культуры какой-то сокровенный смысл, превращающий эту сцену в тиражируемый культовый образ. Тогда он был прозрачен соплеменникам, теперь же потребует усилий для раскрытия.
Подходящим образцом для этого выберем небольшой, умещающийся на ладони артефакт черного камня, найденный при расчистке пожарища на участке (ил. 6.8).
Ил. 6.8
В нем как бы единым ансамблем представлены характерные признаки раннего этапа развития культуры, поштучно разбросанные по множеству других находок.
Первый из них действительно типичен для указанного периода. Артефакт, украшенный по бокам малыми рельефами на разные мифологические сюжеты, имел вовсе не культовое, а сугубо прозаическое, утилитарное предназначение.
Кварцитовый камень очень твердой породы, искусно обработанный со всех сторон как раз под захват кистью руки, представлял собой, несомненно, и заостренный пробойник и скребок режущей боковой кромкой. Экземпляр употребляли по назначению, если судить по износу острия и рабочей грани.
Светлый рельеф на вершине камня, подчеркнуто контрастный на черном фоне, буквально повторяет сюжет на большом камне «Бодин». Изображено птичье семейство, сидящее на ветке, в той же сцене кормления потомства. Совпадают даже детали позиции кормящей матери — сверху, точно из клюва в клюв (ил. 6.9).
Ил. 6.9
Подобное копирование именно этого эпизода имеется, как мы видели, и на нескольких других найденных камнях (ил. 6.7).
Но техника данного экземпляра особенно впечатляет. Здесь светлый рельеф вовсе не выкрашен в белый цвет, а вырезан из оболочки более светлой породы, изначально покрывавшей, подобно скорлупе, черный камень ядра. Попутно отметим, что были найдены и сфотографированы другие артефакты, в иных местах, выполненные в столь же изобретательной манере.
Естественно, первобытным умельцам приходилось вести направленные поиски подходящих заготовок. Для самой же технически сложной работы использовались, конечно, кварцевые микролиты. Среди наших находок есть несколько ядрищ, нуклеусов со следами отщепа кварцевых пластинок (ил. 6.10).
Ил. 6.10
Вернемся к обсуждаемому камню. Под белым барельефом птиц, господствующим на вершине камня, на его черной боковой поверхности вырезан непропорционально малый, но весьма детализированный рельеф мамонта
(ил. 6.11).
Ил. 6.11
Такое несоответствие в масштабе изображений птицы и земного исполина, как и их взаимное расположение, определяет, несомненно, иерархию в пантеоне божеств. Оно не может не символизировать верховенство именно мелкотравчатого крылатого божества перед могучим мамонтом - на момент создания данного артефакта. Подобный ранжир мы отмечали и на мегалите Бодин.
В более общем плане он может означать примат в племенном сознании, в самом менталитете аборигенов той поры более мягкого, скорее женственного, начала, нежели грубого и насильственного.
Для сакрализации столь уязвимого и безобидного создания, как птица-мать, в качестве главного родового божества необходима, конечно, фундаментальная причина сугубо практического плана. Ей, на наш взгляд, может быть только определяющая роль данного вида в выживании первобытного племени. Вероятно, в определенный период времени именно птицы, возможно перелетные, с массовым гнездованием и кладками яиц в «ойкумене» племени, были решающим и легко доступным кормовым ресурсом в здешних суровых северных краях. Красноречивым свидетельством является замечательный рельеф птичьей пары над гнездом с птенцами, которые только вылупляются из скорлупы (6.12).
Ил. 6.12
Множественность повторений сюжета птичьего кормления потомства показывает, что скульпторы первобытной культуры, не имевшей письменности, фиксировали для соплеменников, на «каменных скрижалях», две идеи, экзистенциальные для рода. Первую, локальную, - о главенствующей роли в кормовом довольствии племени именно крылатой особи, которой и следует поклоняться. Вторую, более общего плана, - о верховенстве заботы о потомстве для продолжения самого существования рода.
Первый тезис о верховном культовом значении для племени именно птицы имеет значительное число вещественных подтверждений самого разного плана. Было найдено немало камней с одиночным изображением птичьей особи (ил. 6.13).
Ил. 6.13
Обнаружено также несколько небольших заостренных орудий в виде статуэток, которым была придана общая форма птичьего тела (ил. 6.14).
Ил. 6.14
Они были выполнены в отличающихся техниках, на камнях преимущественно декоративных пород. К примеру, два «скульптурных» экземпляра были созданы из друз красивого светлого, матового, несомненно, очень трудного в обработке минерала. Декоративное нагромождение его мелких кристаллов в друзах создает впечатление живого, взъерошенного, оперения. Мастер явно следовал своему эстетическому чувству.
Второй из сформулированных тезисов, фактически о племенном культе самого материнства, находит подтверждение не только на артефактах со сценами кормления, но и на камнях с умильными сюжетами о защитительной функции матери в отношении потомства (ил. 6.15).
Ил. 6.15
Примитивность сакральных образов на некоторых камнях указывает, что означенный культ материнского покровительства действительно восходит к очень раннему периоду данной культуры. И именно своей общей идеей, поскольку найдены умильные рельефы с участием уже не птиц, а других, но столь же безобидных, животных (ил. 6.16).
Ил. 6.16
Подобная миролюбивая и конструктивная ментальность аборигенов может, на наш взгляд, явиться свидетельством господства матриархата в данной первобытной общине, по крайней мере на раннем этапе существования этой культуры.
В окрестном лесном массиве, в яме под корневищем упавшей гигантской сосны, был найден примечательный артефакт, заслуживающий отдельного описания. Он уникален тем, что в его грубом, примитивном, вероятно, очень раннем, рельефе фактически формализуется иерархическое место птичьего персонажа в отношении к человеку племени. Потому что птица с тяжелым треугольным, подчеркнуто светлым, клювом величественно восседает непосредственно на его голове (ил. 6.17).
Ил. 6.17
Символика композиции выглядит однозначно. Божество определяет помыслы, поступки и, возможно, саму судьбу соплеменников.
Этот двойной образ доминируя на камне, находится в контексте какого-то сюжета. Действительно, на сравнительно небольшом артефакте (10 х 7,5 см), чья порода изобилует кварцевыми вкраплениями, сверкавшими некогда в солнечном луче, первобытный скульптор создал несколько разных рельефных образов на лицевой, обратной и боковых сторонах, включая вполне реалистическое изображение мамонта (ил. 6.18).
Ил. 6.18
Но выступающий из камня крупный рельеф (ил. 6.17) представляет собой — редкий случай — образ именно человеческой головы. Ее венчает четко выделенный контур плоского головного убора. Звери, как понимали аборигены, свою голову не покрывают.
Не исключено, что мы видим примитивный образ вождя — легендарного прародителя племени. Он дан в контексте какого-то понятного аборигенам сюжета, задаваемого определенной последовательностью других изображений на той же лицевой и, особенно, оборотной стороне камня (6.19).
Ил. 6.19
По-видимому, со временем образ крылатого божества стал расплываться. На представленной в качестве примера фотографии создание янтарного цвета, восседающее на черном камне, имеет с одного конца тела голову с заостренным клювом, а с другого - также голову, но без клюва, звероподобного вида (ил. 6.20).
Ил. 6.20
Обратим внимание, что на этом, как бы промежуточном, артефакте, крылатое божество, теряя натуралистический птичий вид, приобретает уже полу-фантастическое, мифологическое обличье.
7. Трансформация парадигмы первобытной культуры
Благополучие популяций в очень значительных интервалах времени ведет, как известно, к усложнению их мифологии, пополнению пантеона божеств, устроению его внутренней иерархии и специализации ролевых функций. В нашей культуре крылатое, снабженное клювом создание не просто входило в пантеон божеств той культуры, но, по крайней мере, на каком-то этапе ее эволюции, играла в нем доминирующую, возможно, тотемную для племени роль прародительницы.
Однако, как показывают артефакты, в процессе развития данной первобытной культуры с высокой вероятностью произошло экстраординарное событие — развенчание крылатого верховного божества и его фактическое низвержение.
Следовательно, имел место феномен перелома в племенном сознании, радикальное изменение экзистенциальной племенной парадигмы, повлекшее замену ипостаси главного родового божества.
Произошел плавный переход верховенства в пантеоне племенных божеств: от кормящей потомство птицы - через образ величественно застывшего в камне мамонта - к появлению в изображениях последнего антропоморфных черт.
Был обнаружен красочный камень, иллюстрирующий, как кажется, промежуточную стадию происходивших изменений (ил. 7.1).
Ил. 7.1
На одной его стороне изображен, скорее всего, лик племенного вождя, живого или легендарного. Картинка на другой грани, где маленький человек обнимает хобот огромного мамонта, может служить верификацией статуса этого вождя.
Метаморфоза образа имела форму постепенной трансформации хобота исполина кое-где в длинный, свернутый набок, нос (ил. 7.2), потом короткий, но расплющенный на конце, а в иных изображениях - в свисающий книзу длинный ус.
Ил. 7.2
Трудно представить себе подобную метаморфозу облика главного божества, если он был создан до завершении эпохи живых мамонтов.
Подобная замена главного родового божества означает замещение главных племенных ценностей их антиподами. Видимо, времена особого культа материнства, когда на мегалите могли вырезать огромный умильный образ женщины- матери в окружении младенцев-грудничков (ил. 7.3), безвозвратно миновали.
Ил. 7.3
Обоснование этого тезиса необходимо, однако, предварить рассмотрением другой самостоятельной темы в истории данной культуры: идеи первобытного «Олимпа».
8. Идея обиталища племенных божеств
Как известно, на каком-то этапе развития некоторых древних культур рождалась мысль о земном обиталище сообщества божественных созданий. Идея нередко включала пространственную локализацию и образную модель этого обиталища.
То есть, подобно древним грекам, свой «Олимп» разумно помещали в привычный ландшафт, но вне обжитого племенного ареала.
Конкретное пейзажное оформление Олимпа должно, конечно, потрясать воображения аборигенов, соответствуя чрезвычайному статусу божественных обитателей.
Найденные артефакты доказывают, что на каком-то этапе эволюции и в данной первобытной культуре родилась и оформилась идея конкретного обиталища общины божеств. Святилище разместили в местном суровом ландшафте, на валунах и в струях ревущего речного порога, возможно, существовавшего где-то по соседству.
Фактически из всего массива найденных нами артефактов можно вычленить и сформировать две группы камней, различающихся по фундаментальному признаку. Первую составляют артефакты с подчеркнутым верховенством существа с четкими идентификационными признаками в виде клюва и крыльев. Мы уже показывали целый ряд пример камней той категории.
Вторую же группу образуют не менее характерные «ландшафтные» артефакты - с пенными струями на камнях речного порога (ил. 8.1).
Ил. 8.1
На последних напрочь отсутствует сама идея доминирования летучей особи. Нет там и сцен кормления и защиты потомства.
Напротив, теперь верховным божеством стал мамонт. В «олимпийском» мире племени он выступает единолично, во внушительном и грозном обличии окаменевшего истукана, с обязательным хоботом, как видовым признаком (ил. 8.2).
Ил. 8.2
На артефактах божество изображается неподвижной массивной глыбой, омываемой струями клокочущего потока, в его пене и брызгах. А на разных гранях этого большого камня проступают сильно стилизованные, но явно слоноподобные контуры, узнаваемые по непременному хоботу.
Птичьему же персонажу в той группе артефактов отводится вспомогательная, служебная роль. Этот мифологический персонаж приобрел теперь двуликий образ в виде вытянутого тела, с птичьей и звериной головами на его противоположных концах. Мы уже встречали подобное на камне с «янтарной» особью, относящимся в действительности к «олимпийской» группе артефактов (ил. 6.20). Он теперь дальнозоркий крылатый надзиратель над людьми, осведомитель неподвижного главного божества. Последнее же, как можно судить по сумме наблюдений, вершит суд и судьбы племени аборигенов. Мы увидим, что на двух больших «олимпийских» камнях малый, но различимый рельеф двуликого дозорного вырезан в глазу окаменевшего главного божества (ил. 8.3), что красноречиво определяет функции соглядатая.
Ил. 8.3
На основании вышеизложенного имеется, по нашему мнению, достаточно оснований считать фактом радикальные перемены в пантеоне божеств данной культуры. Возникает, конечно, фундаментальный вопрос о ее причине. Выдвижению соответствующей гипотезы необходимо предпослать более подробное описание найденных «олимпийских» камней.
© В.П. Головков, с 18.04. 2023 года