(Окончание Главы 1):
1.15. Портрет пожилого человека (с. 39-40)
Наметив гипотетическую личность амстердамского учителя юного Ивана Никитина, поищем его заведомо не заказную вещь, написанную в период, непосредственно предшествующий приезду в Амстердам Великого посольства. Тогда эту картину в доме Вулфрата должен был увидеть его московский ученик.И если она обладает какими-то характерными чертами стиля голландского мастера, то мы попробуем поискать их следы и в достоверно известных работах Ивана Никитина.
Картина Вулфрата, отвечающая указанным условиям, сохранилась до наших дней. В 2008 году она была предъявлена в Лондоне. 29 октября того года на аукционе Bonhams (Auction 15832, Lot 98) был представлен "Портрет пожилого человека" М. Вулфрата (ил. 9). (Факсимиле официального сайта этого аукциона дано в Приложении 8).
Ил. 9. Маттееус Вулфрат. Портрет пожилого человека
Он подписан и датирован 1695 годом74, то есть эту работу Вулфрат создал всего за два года до приезда Великого посольства. Она, по всей видимости, не могла быть заказной —настолько непригляден изображенный персонаж. Человек, смотрящий на зрителя, жалок и немного страшен. Его левое плечо выдвинуто вперед, правого не видно. В отведенной к груди руке —бокал с вином. Подобно пьянице с кувшином на картине Диепрама (ил. 7), он изготовился к защите своего вина, как будто кто-то пытается его отобрать. Испитое, болезненного вида зеленовато-желтое лицо.
(с. 40)Губы беззубого впалого рта поджаты в боязливой полуулыбке. Направление взгляда не уловить: глаза косят в разные стороны. Так может выглядеть человек с помутненным сознанием. Еще примечательнее фон картины. Всматриваясь в потемневшую за 300 лет живопись, мы различаем слева от головы какое-то призрачное лицо, а затем определяем и саму небольшую фантомную призрачную фигуру, которая то ли протягивает руки в голове персонажа, то ли разглядывает его через лорнет. Продолжая присматриваться, мы обнаруживаем на потемневшем от времени фоне еще не одно призрачное лицо (ил. 10).
Ил. 10. Маттеус Вулфрат. Портрет пожилого человека. Фрагмент (поверн.)
Художник, по сути, нанес на полотно видения человека в белой горячке. Такой "портрет" не мог бы быть предложен заказчику. Перед нами как бы обобщенный образ пьяницы на последнем отрезке его жизненного пути, портрет —предсказание, портрет —предупреждение.
Быть может, таким увидел Маттеус Вулфрат в последний раз своего учителя Абрахама Диепрама. Ко времени написания им данной картины как раз исполнилось ровно четверть века со дня его смерти.
Обратимся теперь к воспроизведенной на листе лондонского аукциона Bonhams подписи М. Вулфрата под этой работой:
M: Wulfraet.F.’1695
Ее уникальная особенность —двоеточие перед заглавной буквой. Однако, быть может, это просто опечатка в тексте на сайте известного аукциона? Или верхняя точка в подписи образовалась случайным касанием кисти живописца? Или причудливым изломом кракелюра? Но вот еще одна работа Маттеуса Волфрата "La mort de Sophonisba", которая была представлена на амстердамском аукционе Christie’s 10 ноября 1997 года (Lot 86: Math?s Wulfraet).
В аукционном листе читаем 75: "The Death of Sophonisba signed lower left M: Wulfraet.F."
Таким образом, мы фиксируем одну и ту же редчайшую особенность в подписях на картинах М. Вулфрата и "Портрете Прасковьи Иоанновны" Ивана Никитина 1714 года —двоеточие перед заглавной буквой.
Обнаружив ее, мы пришли к "материальному" факту, служащему замковым камнем в логически неразрывной цепи доказательств гипотезы о первоначальном обучении живописи юного Ивана Никитина в Голландии. Каждое звено этой цепи было необходимым.
Теперь мы можем подвести итоги.
1. Первоначальное обучение живописи Ивана Никитина проходило в Голландии.
2. Его учитель —амстердамский художник Маттеус Вулфрат.
3. В картине учителя, которую Иван должен был видеть в его амстердамской мастерской, использован необычный прием: развитие сюжета путем заселения "фантомами" периферии холста. К нашим дням фон картины Вулфрата, конечно, потемнел, но в те далекие времена эти образы должны были быть отчетливо видны. Нетрудно представить себе, какое незабываемое впечатление могли произвести подобные страшные призрачные лики на подростка Ивана Никитина. Нашей следующей целью будут поиски признаков этого художественного приема в картинах русского живописца Ивана Никитина.
1.16. О дальнейшей судьбе молодого живописца Никитина (с. 41-43)
(с. 41)Подросток Иван Никитин не находился бы без присмотра в чужой стране. В этой связи укажем на участь посольского дьякона Тимофея. Мы знаем, что еще в августе 1697 года, по прибытии посольства в Амстердам, он был пристроен царем к обучению "всяким водяным мельницам". А 18 апреля 1698 года ему, как и ранее "священнику Василию с сыном", были выданы "дорожные" деньги, пять ефимков. Из текста посольской росписи видно, что он был назначен к отплытию в Архангельск третьим послом Возницыным76.
Но царь Петр, вернувшийся из Англии 29 апреля, принял другое, крутое, решение. И в посольских документах появляется следующая запись от 6 мая: "дано кормовых денег дьякону Тимофею, … для того что он остается в Амстрадаме для ученья щурупного дела"77.
С этой даты имя дьякона, как и "священника Василия с сыном", исчезает из росписей Великого посольства, которое двинулось к Вене. Значит, содержание пошло по другим статьям в не сохранившихся бумагах какого-то приказа.
Священник Васильев и посольский дьякон Тимофей были, несомненно, близко знакомы, поскольку дьякон, как и Поборский, служил в Кремле в домашней церкви, той, "что у Великого Государя наверху". Так что Васильев, с дозволения царя, вполне мог доверить дьякону Тимофею надзор над юным родственником, оставленным на чужбине в ученье.
А уже в конце следующего года в Голландию прибыл чрезвычайный и полномочный посол, видный сподвижник Петра I, Андрей Артамонович Матвеев, с женой и детьми. Он проведет там три года. С ним приехали восемь боярских детей для обучения мореплаванию и морской науке. Сопровождал посла А. А. Матвеева дьяк Посольского приказа Волков и трое подьячих, в том числе молодой Михаил Аврамов, ставший впоследствии заметной фигурой в русской истории.
Поскольку жизненные пути Михаила Аврамова и живописца Ивана Никитина не раз переплетутся, остановим внимание на этой личности. Имя Михаила Аврамова упоминается в документе 1697 года, связанном с подготовкой Великого посольства78. Из текста видно, что в то время Аврамов был подьячим Посольского приказа. Но в списках сопровождающих лиц посольства его имени нет. В действительности, восемнадцатилетний Михаил Аврамов прибыл в Голландию и стал секретарем русского посла только в 1699 году. В тот момент, исходя из наиболее вероятной даты рождения, другому голландскому сидельцу, Ивану Никитину, было около14 лет.
Основные факты биографии Аврамова известны достоверно. В 1868 году в Петербурге был издан замечательный труд весьма ученого Иллариона Алексеевича Чистовича —"Феофан Прокопович и его время". В нем содержатся биографические сведения об Аврамове, собирая которые автор пользовался разными, в том числе монастырскими, первичными источниками. Среди прочего, там приведены пространные выдержки из подлинной "автобиографии" М. П. Аврамова. Согласно им, в 1699 году Аврамов действительно оказался в Гааге, в составе русского посольства. Но вот что (с. 42)интересно: в Голландии, согласно словам самого Аврамова, он обучался рисованию и живописному художеству и "за прилежное обучение тамошними жителями был похвален и печатными курантами опубликован".
Это означает, что именно Михаил Аврамов и, как мы доказывали, Иван Никитин были первыми петровскими пенсионерами в Европе, еще на рубеже веков учившиеся в Голландии рисунку и технике живописи. Истоки их отношений восходят, как видим, ко временам счастливой "голландской" юности обоих.
Михаил Аврамов, проведя 5 лет за границей, в 1702 году был произведен Петром I в дьяки Оружейной палаты. На этом посту он выполнял всякие царские поручения, удостаиваясь похвалы. По переезде в Петербург в 1712 году Аврамов сделался лицом влиятельным, позже породнился с кабинет —секретарем царя А. В. Макаровым. Став статским советником, влиятельным цейхдиректором Санкт-Петербургской Типографии, он будет покровительствовать живописцу Ивану Никитину.
Достоверно реконструировать дальнейший путь Никитина после Голландии, вплоть до его командировки в Италию в 1716 году, не представляется возможным. И все же стоит попробовать расставить какие-то вехи, хотя бы пунктиром.
Единственное упоминание некоего Ивана Никитина содержится в бумагах московской Оружейной палаты за 1705 год, как обучавшегося у амстердамского гравера Адриана Шхонебека, прибывшего в Москву некоторое время назад. Возможно, речь шла именно о нашем живописце. Заметим, что секретарем Оружейной палаты тогда был Михаил Аврамов, что может служить косвенным подтверждением этого предположения.
С другой стороны, упоминание Никитина среди обучавшихся гравированию у Шхонебека, как будто, противоречит тезису о его голландском ученичестве. Можно, однако, показать, что данная нестыковка иллюзорна. Действительно, мы признали, что в основе рассказе М. Г. Земцова (в изложении Я. Штелина) об амстердамской встрече царя Петра и юного Ивана Никитина лежал подлинный факт. Оставляя за Штелиным авторство деталей ее описания, примем во внимание конкретное указание Земцова о длительности "заморского" обучения Ивана —шесть лет. Тогда он должен был вернуться на родину в 1704 году, в разгар Северной войны.
У царя были другие заботы, его войска осаждали и штурмовали Нарву, сам он редко появлялся в Москве. По своему обыкновению Петр I, конечно, пожелал бы экзаменовать вернувшегося в страну юношу, но не лично, а поручив это дело европейскому специалисту. В то время таковым мог выступить только гравер Адриан Шхонебек, знакомый царю, как помним, по Амстердаму. Вот так имя Никитина могло попасть в бумаги Оружейной палаты за 1705 год, в список учеников этого голландца. Его там нет ни за предшествующий, ни за последующиегоды. Так что его пребывание у Шхонебека было необычно кратким. Тот должен был вскоре увидеть, что ему, граверу, нечему учить молодого живописца.
Тем временем, Михаил Аврамов по 1711 год находился на службе в Оружейной палате. Наступило Новое время, и в 1712 году ему, по именному царскому указу, велено быть на житье в Санкт-Петербурге, переведя с собой на берега Невы (с. 43)"мастеровых людей" Оружейной палаты. Со стороны Аврамова было бы логично включить в их состав и знакомого ему по Голландии живописца Ивана Никитина, способного к европейской манере художеств.
Вряд ли у Ивана Никитина в 1705–712 годах была какая-либо живописная практика, какие-то заказы, дававшие ему средства на жизнь. Трудно сказать, какие профессиональные навыки он смог сохранить к концу этого периода. В 1712 году в Петербург, напомним, прибыл немецкий живописец И. Г. Таннауер. Он станет придворным художником при Петре I, как и, позднее, сам Иван Никитин. Конечно, Никитину было чему поучиться у Таннауера. Но еще большее впечатление на него должна была произвести великая живопись Италии.
Но сохранятся ли в его творчестве хоть какие- то следы влияния первого учителя, амстердамца Маттеуса Вулфрата? Для поиска ответа на этот вопрос мы в следующей главе отправляемся в 1716 год, в Венецию, вместе с возмужавшим Иваном Никитиным.
Примечания к главе 1 (с. 216-224)
1. Амстердамский гравер Адриан Схонебек (Шхонебек), нанятый на русскую службу в 1697 году во время первого путешествия Петра I в Европу 1697–1698 гг., преподавал в Оружейной палате не живопись маслом, а технику гравирования. Приглашенный тогда же амстердамский живописец "арап" Ян Тютекурин, как показала В. А. Ковригина, был пристроен во Владимирский Судный приказ к работам по украшению строящихся кораблей, как и Джакомо Банкино, приехавший в Россию несколько позднее. В конце XVII века в Москве пребывал живописец из Данцига Георг Эрнст Грубе. В 1694 году в Новгороде он создал парадный портрет князя Бориса Ивановича Прозоровского. (Ковригина В. А. Иноземные живописцы Москвы конца XVII —первой четверти XVIII века. //Вестник Московского университета. История. №2. Март-апрель 1994. С. 69). Однако, обязанность обучать русских учеников была вменена иноземцам Петром I гораздо позже.
2. Бруин К., де. Путешествия в Московию. // Россия XVIII века глазами иностранцев. Л., 1989.
3. С. О. Андросов парирует этот аргумент следующим соображением (С. О. Андросов. Живописец Иван Никитин. СПб, 1998. С. 22). "Никитин мог обучаться у Таннауера только до 1716 года, когда он уехал в Италию. Прошений и документов Таннауера такого раннего времени мы не знаем. Вероятно, после возвращения Никитина из Италии Таннауэр уже не мог считать русского живописца своим учеником". Но ведь Таннауер в упомянутом прошении не только отмечал свои общие заслуги, но и перечислял проделанные им работы. Зная, как ценилось при дворе в те времена обучение иноземцами русских юношей, он бы не преминул отметить имя Ивана Никитина.
4. Тому есть косвенное свидетельство. Как известно, после смерти Петра I положение гофмалеров Таннауера и Ивана Никитина при дворе пошатнулось. Существует письмо А. В. Макарова от 5 августа 1725 года, согласно которому живописцы "Готфрит Дангоур" и Иван Никитин переставали числиться по придворному штату и передавались в "диспозицию" той же Канцелярии от строений. Макаров в этом письме распорядился "придать им из той канцелярии учеников и смотреть за ними, чтоб как мастеры, так и ученики не гуляли". Обратим внимание на специальное предписание придать им учеников при переходе в другое ведомство. Из контекста видно, что такой нагрузки у придворных живописцев, по всей видимости, не было.
5. С. О. Андросов, с. 22. Здесь и далее курсив в цитатах мой.
6. Там же, с. 17.
7. Т. А. Лебедева. Иван Никитин. 1975, с. 14.
8. Н. М. Молева. Иван Никитин. 1972, с.124.
9. В этой связи нельзя не упомянуть о двух небольших парных портретах Григория Федоровича и Марии Ивановны Долгоруковых из ГРМ. Они датированы 1721 годом и снабжены монограммой с инициалами Корнелиса де Бруина, включающей то самое двоеточие после заглавной буквой: "C: deB: 1721". В такой форме приводит подпись Н. М. Молева (Иван Никитин, 1972, с.121). Но Т. А. Лебедева, обсуждая надпись И. Никитина на портрете Прасковьи Иоанновны: (Иван Никитин, 1975, с. 144) указывает иной вид монограммы, без двоеточия: "Интересно отметить, что подпись строится по той же схеме, что и у К. де Брюайна на портрете Долгорукого: "C. de B. F. 1721". Как бы там ни было, де Бруин никак не мог написать эти портреты в 1721 году. Современные технико-технологические исследования показали, что в лучшем случае они представляют собой копии с оригинала начала XVIII века (С. О. Андросов, с. 20). Однако, если на копии воспроизводится подпись автора, то это уже не копия, а подделка. Весьма вероятно, впрочем, что оригиналы по обыкновению тех лет вообще не имели подписи автора. С другой стороны, портрет Прасковьи Иоанновны 1714 года кисти знаменитого Ивана Никитина, со своей подписью, был хорошо известен в России в XVIII веке. (Он фигурирует в описи К. И. Головачевского 1773 года музеума Академии художеств). Поэтому бессмысленное повторение на копии особенности в монограмме могло иметь целью придание такой "подписи" должного правдоподобия. Не трудно предположить и причину использования инициалов именно де Бруина. Он был в России в период, примерно соответствующий возрасту изображенных на парных портретах лиц, и писал здесь портреты (в Измайлово, дочерей царицы Прасковьи Федоровны). Вернувшись на родину, голландец, как упоминалось, опубликовал привлекшие внимание заметки о своем путешествии через Московию. Так что уникальный факт выполнения заезжим иноземцем Корнелисом де Бруином заказных портретов еще в начале XVIII века стал впоследствии достаточно широко известен.
10. М. В. Иогансен. Михаил Земцов. С. 12.
11. "Tanauer" на картине "Петр I в Полтавской битве" из ГРМ.
12. С. О. Андросов, с. 17.
13. Исключения: в разделе "Испания" каталога отмечены две работы художников: Франсиско Камило (1614–673, Мадрид, с. 165, № 355), датированная "Ano 1666", и Франсиско Рибальта (1565–628, Валенсия, с. 174, № 303), датированная "Anno MDLXXXII"; в разделе "Франция" указана работа неизвестного художника середины XVII века, датированная "Anno … 1643", (с. 217, № 6849).
14. Горциус Гельдорп, № 2224, № 2438, № 2439; Ян Госсарт, № 413; Александр Адриансен, № 6151, № 7282; Себастьян Боннекруя, № 9229; Антонис ван Дейк, (школа), № 1977; Ян Паувель Гиллеман Старший, № 4629; Якоб Иорданс, № 486; Эразм Квелин Старший, № 8492, Ян ван Кессель Старший, № 2420; Петер Неффс Старший, № 6019; Давид Тенирс Младший, № 572, № 584, № 1719; Теодор ван Тюльден, № 563; Филипс ван Ангел, № 825; Бартоломео ван Бассен, № 3218; П. ван Би, № 3420; Захариус Блейхуфт, № 3114; Хендрик Блумарт, № 1815; Ян де Брай, № 859; Бартоломмеус Бренберг (Амстердам), № 1836, № 703, № 6158; Ян Веникс (Амстердам), № 3079; Адриан Питерс ван де Венне, № 704; Адриан ван дер Верф, № 1065, № 1067, № 1117, № 1068; Симон де Влигер (Амстердам), Хендрик Корнелис ван Влит, № 7174; Людолф де Ионг, № 2801; Томас Хендрикс де Кейзер (Амстердам), № 868; Якоб Герритс Кейп, № 5615; Питер Ластман (Амстердам), № 8306; Михил Янс ван Миревелт, № 8162; Виллем ван Мирис, № 1854; Франс Янс Мирис Старший, № 917; Херман Сафтлевин Младший, № 2406; Абрахам Ламберт Якобс ван ден Темпел (Амстердам), № 2825; Ян Давидс де Хем, № 1107; Мелхиор де Хендекутер (Гондекутер) (Амстердам), № 1111, № 1043; Гербрандт Янс ван ден Экхаут (Амстердам), № 791, № 771, № 786; Николас Элиас (Амстердам), № № 1010 и 1011.
15. "Письма и бумаги императора Петра Великого". Т. 1, СПб. 1887, с. 187. Приведем полный текст: ??Min Her Kenih Писмо твое государское отдано, за которую, а паче в день светых апостол незаплатную учиненную милость, многократна челом бию и рат, сколь могу, услужить. Которые посланы по вашему указу учиться, все разданы по местам: Иван Головин, Федор Плещеев. Иван Головин, Гаврило Кобылин, Гаврило Меншиков, Верещагин, Александро Меншиков, Федосей Скляев, Петр Гутман, Иван Крапоткин, при которых и я обретаюсь, отданы на Остинский двор х корабелному делу. Александро Кикин, Степан Васильев —машты делать; Яким моляр да дьякон —всяким водным мельницам и отъемам; Алексей Борисов, Сава Уваров —к ботовому делу; Фадей Попов, Иван Кочет —парусному делу; Тихон Лукин, Петр Кобылин —блоки делать; Гаврило Коншин, Иван Володимеров, Ермолай Скворцов, Алексей Петелин, Ипат Муханов, Андрей Тишенинов, Иван Синявин пошли на корабли в розные места в матрозы; Александро Арчилов поехал в Гагу бонбандирству учиться. Все вышеписанные розданы по охоте по тем делам. Piter Из Амстрадама, августа в 31 д.".
16. "Памятники дипломатических сношений древней России с державами иностранными. По Высочайшему повелению изданные II-м Отделением Собственной Е. И.В. Канцелярии". СПб. 1867. Т. VIII, с. 850.
17. Там же, с. 904.
18. Я. Штелин. Любопытные и достопамятные сведения о императоре Петре Великом. СПб, 1786.
19. П. Н. Петров. Русские живописцы-пенсионеры Петра Великаго. // Вестник изящных искусств. 1883. Т. 1. С. 143.
20. Я. Штелин, с. 176–77.
21. Там же, с. 178.
22. Под заголовком "Петр Первый многих из молодых Российских дворян и мещан посылал в чужие края, для обучения наукам и художествам".
23. Я. Штелин. Записки о живописи и живописцах в России, ОР РНБ, архив Штелина, ед. хр. 6, л. 25 об.
24. Там же, л. 46; Н. М. Молева. Иван Никитин. М.,1972, с. 10.
25. С. О. Андросов, с.17.
26. Духовники принимали участие в чине венчания, читали молитву над царицей на 8-й день после родов, нарекали имя новорожденному и, как правило, крестили царских детей.
27. Письма и бумаги императора Петра Великого. Т. 1. СПб, 1887. С. 594–95.
28. По указу Александра II от 30 декабря 1872 года в связи с 200-м юбилеем рождения Петра I была создана специальная комиссия из авторитетных ученых —историков под председательством гр. Толстого, которой надлежало "приступить к изданию такого собрания его писем и бумаг, которое совместило бы в себе все, что вышло из под пера Монарха, посвятившего всю жизнь возвеличению горячо любимой им России". В архивах всех министерств и главных управлений под патронажем первых начальствующих лиц начались широкие поиски сохранившихся документов Петра I. По распоряжению Синода такая же работа велась в монастырях и церковных ризницах. Координатором выступало Министерство просвещения. Первый том "Писем и бумаг императора Петра Великаго" увидел свет в 1887 году. Нижеследующие тексты, имеющие отношение к священнику Васильеву, содержатся на с. 594–595 этого издания. Ко времени перваго или втораго Азовскаго похода, т. е. к 1694 или 1695 год, относятся нижеследуюшия три письма протоиерея Московскаго Архангелькаго собора, Петра Васильева, из которых видно, что Петр Великий писал к нему несколько писем, до нас не сохранившихся:
(1) "Милостивой мой государь Петр Алексеевич, многолетно и благополучно здрав буди на многа лета. Благодарно принял от тебя, государь, милость к себе, богомолцу твоему, что пожаловал писанием своим милостивно меня грешника обрадовал; и я о сем велие благодарение Творцу своему воздаю; а я грешник зело болезную. Протопоп Петр благословение предпосылаю и низкое поклонение тебе, государю, отдаю, яко пред лицем твоим стоя присно". (Адрес: "Вручить на Воронеже великому государю Петру Алексеевичю".)
(2) "Милостивой мой государь Петр Алексеевич, многолетно и благополучно здрав буди на многа лета; да сохранит тебя, Христос от всякого зла противна и подаст тебе на Агаряны силу и одоление. Мздовоздатель тебе, государю, Господь Бог, ко мне грешнику писанием возвещаешь. И я о сем за такую твою превысокую ко мне милость зело благодарствую Господа своего. В болезнех и печалех своих едва жив обретаюся, паче же всех болезнь и печаль, что с тобою, государем, разлучихся грехов своих ради. Многогрешный протопоп Петр Бога молит".
(3) "Честно в правду ваше есть царство, яко над супостаты убо показуешь власть, силу и одоление, а послушным своим подаешь человеколюбие и побеждающе силою Божиею, такожде и твоим государевым всеусердным намерением оных Агарян победити и во отечество свое здраво возвратитися. Челом бью, государь, на твоей милости, что жалуешь богомолца своего, писанием возвещаешь; и я, грешник, смотря в написание, слезне и всеусердне Господеви приношу молитву. Архангелского собора протопоп Петр желаю тебе мира, здравия и вечнаго спокойствия". ".
29. Памятники.., т. VIII, с. 591.
30. До сравнительно недавних времен в Петербурге, в церкви Воздвижения, хранилась полотняная походная церковь Петра Первого с иконостасом.
31. А. В. Карташев. Очерки по истории Русской Церкви. Том 2.
32. Согласно Нартову, Петр "был истинный богопочитатель и блюститель веры христианской. Подавая многие собою примеры того, говаривал о вольнодумцах и безбожниках так: "кто не верует в Бога, тот либо сумасшедший, или с природы безумный. Зрячий Творца по творениям познать должен…". Колико Петр Великий не терпел суеверия, толико, напротив, божественные почитал законы и чтение Св. Писания, Ветхого и Нового Завета любил. О Библии говаривал его Величество: "Сия книга премудрее всех книг: она учит познавать Бога и творения Его и начертывает должности к Богу и ближнему: разуметь в ней некоторые места яснее потребно вдохновение свыше. Учиться небесному —отвергнуть должно земные страсти". ". Однако некоторые рассказы А. Нартова о Петре, опубликованные Л. Н. Майковым в 1891 году, не выдерживают проверки на достоверность. Поэтому, утверждения о живом интересе царя и его глубоком понимании религии требуют опоры на документальные свидетельства. Их можно найти в одном из писем Феофана Прокоповича. Его Петр особо ценил за то, что Феофан оставил прежний, схоластический метод изучения и преподавания богословия и ввел новый, учено-исторический, разработанный протестантами подход, основанный на углубленном изучении св. писания. В письме Марковичу от 10 мая 1720 года он сообщает о написанной им "Апостольской географии", с указанием современного обозначения тех мест, через которые проходили апостолы (И. А. Чистович. Феофан Прокопович и его время. Спб, 1868, с. 47):
"Я сделал это по пожеланию Государя, который жаловался, что не может на новых географических картах найти многих местностях апостольских по незнанию древних названий".
Тимофей Васильевич Надаржинский, духовник царя с 1703 года, был всегда рядом Петром, в том числе и во время его второго путешествия в Европу в 1716–717 годах. В моменты мрачного настроения, когда царь недомогал, только он и врач допускались к государю. В начале 1725 года, во все время последней болезни Петра I, при нем постоянно находился его духовник, принявший последнюю исповедь умирающего царя. Польско-саксонский посланник Лефорт в письме графу Флеммингу от 31 декабря 1723 года доносил:
"Я знаю из верных источников, что здоровье царя вовсе не так хорошо, как оно кажется. Характер его все более и более меняется; постоянно задумчивый, даже меланхолический, он очень мало занят чтением и совсем не бывает на адмиралтействе. Он ищет уединения, так что остерегаются говорить с ним о делах. Только священник, его врач и несколько шутов могут входить к нему, другим же не позволяется, когда он в мрачном настроении духа…". (Сборник русского исторического общества, 1868, т. 3. С. 368). Тот же Лефорт в письме от 30 января 1725 года написал: "Царь вновь занемог той же болезнью. Ему очень дурно. Его духовник не оставляет его…". (Там же, с. 397).
33. И. А. Чистович, с 125.
34. Н. Устрялов. История царствования Петра Великого. Путешествие и разрыв с Швециею. СПБ, 1858. Т. З. С. 439.
35. Брикнер А. Г. История Петра Великого. Т. 1. М., 1996. C.157.
36. Н. Устрялов, с. 634.
37. Как, например, при описании его пребывания у бранденбургского курфюрста или встречи с немецкими принцессами в Коппенбрюгене. // М.А.Веневитинов. Русские в Голландии. Великое посольство 1697–698 гг. М., 1897, с. 43.
38. Придворный историк Николая I, он в 1842 году получил высочайшее разрешение на работу в секретных государственных архивах. Все последующие годы вплоть до своей смерти учёный был занят своим главным трудом: "Историей царствования Петра Великого". Из задуманных десяти томов ему удалось выпустить только первые четыре тома и том шестой. Нужные нам документы содержатся в третьем томе. Как историка, его точно охарактеризовал Н. Я. Эйдельман: "Н. Г. Устрялов —человек весьма благонамеренный и верноподданный, но притом усердный, дотошный исследователь".
39. Н. Устрялов. Приложение VIII. C. 572–76.
40. Памятники…, т. VIII, с. 851.
41. Там же, с. 847. Ему была презентована "фляша серебрянная в три фунта в тридцать золотников", что педантично отражено в посольской записи.
42. Н. Устрялов, с. 572.
43. Памятники…, т. IX, с. 939.
44. Существует документальное доказательство того, что священника Васильева действительно не было в составе посольства в момент отъезда из Москвы. В то время, когда оно находилось в пути из Пруссии в Амстердам, священник Васильев в Москве 12 июня 1697 года поздравлял патриарха Адриана традиционным именинным пирогом: "205 году июля 12, святейший патриарх благословил великого государя духовника Архангельского собора протопопа Петра Васильева образом Всемилостивейшего Спаса, сидящего на престоле, оклад бесемной, венцы резные". То был день св. Петра и Павла, завершающий Петров пост. Прием у патриарха был в честь странствующего государя Петра Алексеевича в лице его духовника. // Н.М. Молева, 98.
45. Н. Устрялов, с. 603.
46. Не удалось ему изучить только устройство галерного флота. В этом отношении он возлагал надежды на поездку в Венецию, которая славилась в те времена своими галерами.
47. Письма и бумаги…, с. 703.
48. Там же, с. 712.
49. Н. Устрялов, с.107.
50. Памятники…, т. IX, с. 939.
51. Документ представляет собой письмо Бёрнета от 19 марта 1698 года к доктору Фаллю, в котором Бёрнет, помимо прочего, сообщает сведения о своих сношениях с царем. Статья С. Н. Шубинского, основателя и многолетнего редакторажурналов "Древняя и Новая Россия" и "Исторический Вестник", заслуживает пространного цитирования и по той причине, что содержит сведения, подтверждающие изложенные выше наши заключения касательно личной религиозности Петра I. "Профессор Оксфордского университета Морфиль любезно сообщил редакции ‘’Исторического вестника’’ несколько не лишенных интереса документов, найденных им в Бодлеанской библиотеке и касающихся пребывания Петра Великого в Дептфорде (в Англии) в 1698 году. … Царь посетил общество квакеров, осматривал лондонские церкви и не раз беседовал с известным богословом, епископом Салисбюрийским, Джильбертом Бёрнетом о религии и положении духовенства. В Бодлеанской библиотеке хранится, нигде еще не напечатанное, письмо Бёрнета, от 19 марта 1698 г., к доктору Фаллю, в котором Бёрнет, между прочим, сообщает краткие, но тем не менее любопытные сведения о своих сношениях с царем. Приводим из этого письма, также сообщенного нам в копии профессором Морфилем, то место, которое касается Петра: ‘’Дорогой сэр!.. После вашего отъезда, царь приезжал однажды в Ламбет, видел таинство причащения и рукоположения и остался очень доволен. Я часто бываю с ним. В прошлый понедельник, я провел у него четыре часа. Мы рассуждали о многих вещах; он обладает такой степенью знания, какой я не ожидал видеть в нем. Он тщательно изучал св. Писание. Из всего, что я говорил ему, он всего внимательнее слушал мои объяснения об авторитете христианских императоров в делах религии и о верховной власти наших королей. Я убедил его, что вопрос о происхождении св. Духа есть тонкость, которая не должна была бы вносить раскола в Церковь. Он допускает, что иконам не следует молиться, и стоит лишь за сохранение образа Христа, но этот образ должен служить лишь как воспоминание, а не как предмет поклонения. Я старался указать ему великие цели христианства в деле усовершенствования сердца человеческого и человеческой жизни, и он уверил меня, что намерен применить эти принципы к самому себе. Он начинает так сильно привязываться ко мне, что я едва могу от него оторваться… Царь или погибнет, или станет великим человеком’’.".
52. Н. Устрялов, с. 603–06.
53. В Юрнале имеется следующая запись от 3 апреля: "были в квекорском костеле". //Н.Устрялов, с. 605.
54. В разделе "Расходные книги посольства … в 1698 году". Подраздел "Подробная запись расходов в Апреле месяце". //Памятники…, т. IX, с. 991.
55. Письма и бумаги…, с. 647; Н. Устрялов, с. 433.
56. Памятники…, т. IX, с. 984. ??Священник Василий?? мог прибыть в Амстердам вместе с Брюсом 18 декабря 1697 года. Но были и другие оказии. 17 декабря 1697 Головин отправил в Москву из Амстердама указ царя Виниусу об отправке в Амстердам соболиной казны с охраной. Вот с казной и мог приехать о. Василий. Кроме того, 24 февраля 1698 года прибыла почта из Москвы. С ней —векселя на крупную сумму. С тех пор почта приходит регулярно, в частности, 17 марта, с важными дипломатическими бумагами, и 7 апреля. (Памятники…, VIII, с. 1137, 1180, 1198).
57. Там же, с. 938.
58. Там же, с. 971.
59. М. А. Веневитинов, с. 116.
60. Памятники…, т. VIII, с. 1198. Необходимость присутствия в Англии официального великого посла была вызвана открывшейся возможностью выручить столь необходимые средства в размере 20 тысяч фунтов стерлингов (или 48 тысяч рублей) у любезного и жизнерадостного маркиза Кармартена за откуп торговли табаком в Московии, с уплатой всей суммы вперед. В середине февраля Петр написал письма великим послам в Амстердам с приказом подготовить проект договорных писем с маркизом. В ответном письме от 4 марта, адресованном "Государю десятнику", Ф. А. Головин сообщил об отправке этого документа в Англию почтой. (Письма и бумаги, с. 702–07). "Настоящие дела" второго посла Ф. А. Головина заключались в том, что он должен был официально скрепить подписью как соответствующие документы по этому соглашению, так и формальные условия с разными лицами, до 60 человек, которых царь при содействии Кармартена, с согласия короля, успел приговорить в свою службу.
61. Dixon S., ed. Britain and Russia at the Age of Peter the Great. L., 1998, p. 14.
62. Н. Устрялов, с. 603–05
63. Письма и бумаги…, с. 712.
64. Памятники…, т. IX, с. 993.
65. Памятники…, т. VIII, с. 610–12.
66. Во всяком случае, нигде в документах, имеющих касательство к священнику Васильеву, не содержится упоминания его детей. Кроме того, его жена, попадья Федосья, дочь родоначальника Никитиных, овдовев около 1715 года, завещала упоминавшийся московский дом в приходе у Ильи Пророка своему племяннику Ивану Дмитриеву.
67. М. А. Веневитинов, с. 119. Всего было подготовлено к отплытию 9 кораблей, 4 в Архангельск и 5 в Нарву.
68. Дриссен, Й. (Йозин). Царь Петр и его голландские друзья. (Пер. с гол.).
СПб, 1996.
69. Памятники…, т. IX, с. 915, 953, 960.
70. Там же, с. 931, 1012.
71. В. А. Калинин. Памятные медали времени Великого посольства 1697–1698 годов. //Труды ГЭ. XLVIII. Материалы и исследования отдела нумизматики. СПб, 2009. С. 156.
72. Там же, с. 157.
73. Памятники…, т. IX, с. 981.
74. "Bonhams. Math?s Wulfraet (Arnhem 1648–727 Amsterdam). An elderly man. 29 Oct 2008. 13:00 GMT. LONDON, KNIGHTSBRIDGE Lot Details Mathijs Wulfraet (Arnhem 1648–727 Amsterdam). An elderly man in a grey coat with agreen waistcoat and black felt hat, holding a glass of wine and a pipe signed and dated ‘M: Wulfraet.F.’/1695.’ (upper right) oil on canvas 76.2 x 63.5cm (30 x 25in). PROVENANCE: With D.& M. Davies Ltd., Birmingham (according to a label on the reverse)".
75. "Lot 86: Math?s W ulfraet (1648–727). Old Master Pictures by Christie’s. November 10, 1997. Amsterdam, Netherlands. Description: Th e Death of Sophonisba signed lower left M: Wulfraet.F. (a en e strengthened) oil on canvas 56.7 x 49 cm in a French early 19th century gilt frame with stylised fl oral motives NOTES The subject is taken from Livy, Ab Urbe Condita, XXX, 15".
76. Памятники…, т. IX, с. 1001.
77. Там же, с. 1007.
78. Памятники.., т. VIII, с. 542.