Глава 1 (окончание, с. 65-69)

(c. 65)55. Здесь нам придется напомнить некоторые особенности техники именно офорта. Создать подобные туманные "никитинские" образы-фантомы средствами масляной живописи много проще, чем в технике офорта, особенно для малоопытного в технике травления гравера. (фр. eau-forte —"крепкая вода", в российских текстах —"крепкая водка"). Напомним основные операции, совершаемые гравером при создании офорта. Меднаяьдоска покрывается кислотоупорным лаком, на эту поверхность переносится рисунок с подготовленного эскиза, затем он процарапывается специальным инструментом. После чего производится травление всей поверхноститдоски кислотами. Наконец, с доски убираются следы лака, и на ней остается "переведенное" изображение эскиза рисовальщика. Перед печатью на пластину наносится краска, а затем гладкая поверхность печатной формы очищается от неё, в результате чего краска задерживается только в протравленных углублениях. При печати эта краска из углублённых печатающих элементов переносится на бумагу. Тон того или иного штриха на бумажном оттиске зависит от его глубины на доске: чем глубже штрих —тем больше краски войдет в него при печати. Ну а глубина штриха зависит от того, насколько долго этот штрих взаимодействовал с кислотой при травлении. Если вы хотите в какой-то не пустой части рисунка создать маломерный сложно-составной, но слабо-различимый фантомный образ, вам придется тонко и локально маневрировать временем выдержки при травлении доски. Сначала травят первый по глубине слой штрихов. Затем пластину достают, ополаскивают в воде и сушат. Когда вода полностью выветрится из штрихов —разведенным лаком закрашивают все самые светлые места на работе. Когда лак высохнет —пластину снова травят. В самом конце травится все самое темное —все части работы, которые еще не закрыты лаком. Они потом получатся самыми глубокими. Добавим, что в те времена операция  (с. 66)травления кислотами была крайне неприятной, вонючей и чрезвычайно вредной для глаз. Не дай бог, если капля раствора попадет на одежду или на руку. Все сказанное означает, что создание малого фантомного образа на офорте требует больших трудозатрат и огромного опыта офортиста. Менее искушенный или стесненный во времени гравер предпочтет создавать такой образ в большой не контрастной области рисунка, например, в облаках. Или, совсем упростив себе задачу, создать такую область искусственно. Например, резко ослабить тон той области доски, где на рисунке изображены фантомы. Что мы и видим на данном листе. Получается, что выполнение важнейшей работы по прямому повелению государя проводил либо бездарный неуч, либо граверу было важно продемонстрировать качество не столько техники гравирования, сколько самого рисунка, во всех его тонких деталях. И попутно выполнить практически полезное дело, что столь по нраву государю.

56. Об этом повествует следующий известный исторический анекдот. Петр I приехал в Данциг в воскресенье 18 февраля 1716 года, и тут же в сопровождении бургомистра посетил церковную службу. Во время проповеди, почувствовав сквозняк, Петр I протянул руку, снял с бургомистра парик и надел его себе на голову. В конце службы он вернул парик с благодарностью. Позже изумленному чиновнику объяснили, что у себя дома Петр I, когда у него мерзла голова, всегда одалживал парик у первого, кто подвернется, —а на сей раз под руку попался бургомистр.

57. Портрет Петровского времени. Каталог выставки. Под ред. Э. Н. Ацаркиной и Г. В. Смирнова. Л., 1973. С. 241.

58. Ввиду отсутствия каких-либо подтверждающих документальных данных на этот счет, было бы полезно, как отмечалось, поинтересоваться подобной практикой других петровских пенсионеров, вернувшихся в Москву ранее Ивана. Ведь в те годы великих перемен, непрерывной перестройки на бегу государственных институтов, механизмов управления и бытовых обыкновений, новые практики нащупывались методом поспешных проб и ошибок, а затем, по успешным прецедентам, вбивались жесткой фиксацией в регламентах. А последующая практика лишь шлифовала детали вокруг той стержневой идеи, что доказала Петру I свою целесообразность. Но в особом случае многолетнего обучения живописи Ивана Никитина нам не сослаться на специфический опыт каких-либо предшественников —ввиду отсутствия таковых. (Если не считать факультативное обучение рисованию Михаила Аврамова). Это он был первопроходцем, создающим прецедент. Следующим за ним был тринадцатилетний Андрей Матвеев, пустившийся в далекую Голландию спустя 11 лет. Имеет смысл познакомиться с его отчетностью. Она-то отразилась в документах того времени. И ее формы могли восходить к прецедентам Ивана Никитина. По факту, юный Андрей Матвеев не был пенсионером Петра Великого, он был послан в учение не им, а Екатериной, и потому именно ей и докладывал. Вот строки "отчетного"  письма Андрея (с.67)государыне из Амстердама, от 6 октября 1720 года:  "… посылается для вашего царского пресветлага величества для объявления нечто от учения моего. А именно партретъ вашего величества которыя я нажеименованный рабъ ваш списывал от мастера моего. При сем же партретъ господина агента Фанденбурха". (Т. В. Ильина, С. В. Римская-Корсакова. Андрей Матвеев. 1984. Стр. 58). Андрей имел в виду свои копии, ныне неизвестные, с портретов работы его учителя, амстердамского живописца А. Боонена, писавшего царицу во время второго путешествия Петра I в Европу. Но сама по себе мысль подростка отчитаться Екатерине в успехах в такой именно форме недурна. Она могла быть почерпнута куратором Андрея, агентом амстердамцем Иоганном Фанденбургом, из амстердамского же прецедента Никитина.

59. Петр Постников, выпускник Славяно-Греко —Латинской Академии, первый русский врач, дипломат и переводчик. Весной 1692 года он был послан на учебу в Падуанский университет. После двухгодичного обучения был признан доктором философии и медицины. В 1698 г. был секретарем при дьяке П. Б. Возницыне на Карловицком конгрессе. По заключению перемирия с турками отправился в Амстердам, где в то время должен был находиться отрок Иван Никитин.

60. РГАДА, ф. 9, оп. 8. Кн. 1. С. 19: "№ 16. Вуттер Я. де Ю. Из Амстердама (858)1 — о посылке Петру I индийских раковин, крокодила, насекомых, а также латинской грамматики с толкованием на "славянороссийский язык", изданной И. Ф. Копиевским; с просьбой о разрешении издавать в Голландии латинские книги "с русским толкованием" и привозить их в Россию для продажи. 1700 год. Примечание: письмо написано рукой И. Ф. Копиевского"; С. 22: ??№ 29. Кикин А. В., Турчанинов К., Федоров Ф. и другие, из Амстердама (169–71, 173–75) —об их обучении за границей. 1700 г.; … № 30. Копиевский И. Ф. из Амстердама (359–63) —об издании им русских книг и об обучении русских учеников, с просьбой о взыскании долга с приказчиков гостей Остафьевых. Приложение: Печатный список книг, написанных и изданных И. Ф. Копиевским. На латинском и русском яз. (361–63). 1699–700 гг.".

61. Двое —кн. Осип Иванович Щербатов и Семен Андреевич Салтыков —при отъезде прихватили у Копиевского, не заплатив денег, целых четыре глобуса.

62. Их отец, Остафий Иванович, стал гостем в 1658 г., старший брат Василий —в 1675 г. (Духовные гостей Михаила Шорина (1711 г.) и Алексея Филатьева (1731 г.) // Очерки феодальной России, Вып. 5. М. УРСС. 2001).

63. Петр Петрович Пекарский считал, что это был имеретинский царевич Арчил (без аргументации).

64. Пекарский П. П., Наука и литература в России при Петре Великом. Т. 1, СПб, 1862, с. 527.

65. Чему мог научиться у весьма ученого Копиевского юный Иван показывают следующие факты. Голландский купец, имевший деловые связи с Россией Ян Тессинг в 1700 году в своей славянской типографии в Амстердаме напечатал в переводе Копиевского "Притчи Эссоповы" вместе с "Гомеровой Ватрахиомахией" с 47 голландскими гравюрами,              (с. 68)являющееся первым  изданием русского перевода древних писателей. В 1701 году Копиевский в собственной типографии напечатал: "Книга учащая морского плавания", с посвящением Федору Головину. Кроме того, им были напечатаны книги: о вокабулах и две грамматики —славянская и латинская, и в 1706 г. "Руковедение в грамматику в славяно-российскую"; эта последняя книга напечатана в Штольценберге, у Христиана Гольца, но предисловие подписано Копиевичем. Еще в 1700 г. он же напечатал на прославление Петра I по случаю взятия Азова: "Слава торжеств и знамен побед" —с гравюрой на меди, изображающей Петра на престоле, окруженного аллегорическими фигурами. В 1705 г. Копиевский (Копиевич) выпустил "Символы и Эмблемата"  у Генриха Ветстения (в 4", 281 стр.) с гравированными символами и эмблемами и гравированным портретом Петра I с оригинала Кнеллера 1698 г., окруженного эмблемами, относящимися к личности царя. Был издан и такой перевод Копиевского: "Краткое собрание Льва Миротворца, Августейшего греческого кесаря, показующее дел воинских обучение".  См. В. Я. Адарюков. Книга гражданской печати в XVIII веке.

66. Причиной назначения Надаржинского царским духовником действительно являлась именно смерть Поборского, его предшественника. Это видно из архивных документов Храма Святителя Николая в старинном подмосковном селе Кувекино. В 1646 году оно принадлежало Стефану Вонифатьеву, духовнику царя Алексея Михайловича. Затем село перешло к Никите Васильевичу, второму духовнику царя. В документах 1678 года говорится, что село Кувекино—"вотчина Благовещенского собора протопопа Никиты Васильева, в селе 34 двора крестьян". В 1704 году в селе было 36 крестьянских дворов и принадлежало оно вдове протопопа того же собора Ивана Лаврентьева Поборского.

67. После отъезда Великого посольства из Амстердама в этом городе остались и другие православные московиты, в частности, Ф. Ф. Плещеев и Г. П. Коншин со товарищи.

68. Из письма Петра I Ф. Ю. Ромодановскому из Амстердама от 31 августа 1697 года о назначении спутников к ученью: "Яким моляр да дьякон—всяким водным мельницам и отъемам". Письма и бумаги императора Петра Великого (ПиБ), т. 1, СПб, 1887, с. 187.

69. Памятники дипломатических сношений…, СПб, 1867, т. IX, с. 1007.

70. Памятники…, т. VIII, с. 568–70, 591.

71. РГАДА, ф. 9, оп.7, д. IX, № 1, л. 1об., д. 2. "…Одно письмо Христофора Бранца из Амстердама, что за обучающегося шурупному мастерству россиянина того дела мастер просит 1000 гульденов...".

72. Основные сведения автор статьи в словаре А. А. Половцова о Надаржинском почерпнул, как кажется, в известных Мемуарах "диссидента" Петра Долгорукова, 1867 года, т. 1, гл. III.

73. Польско-саксонский посланник Лефорт в письме графу Флеммингу от 31 декабря 1723 года доносил: "Я знаю из верных источников, что здоровье царя вовсе не так хорошо, как оно кажется. Характер его все более и более меняется; постоянно задумчивый, даже меланхолический, он очень мало занят чтением и совсем не бывает на адмиралтействе. Он (с. 69)ищет уединения, так что остерегаются говорить с ним о делах. Только священник, его врач и несколько шутов могут входить к нему, другим же не позволяется, когда он в мрачном настроении духа…". // Сборник русского исторического общества, 1868, т. 3. Стр. 368//. Тот же Лефорт в письме от 30 января 1725 года написал: "Царь вновь занемог той же болезнью. Ему очень дурно. Его духовник не оставляет его…". // И. А. Чистович. Феофан Прокопович и его время. Спб, 1868, с. 397.

74. "В 1724 году особенным иждевением и трудами духовника Петра В., Тимофея Васильевича Надаржинского, был сооружен второй, тоже каменный храм во имя Св. Троицы, а монастырь был обнесен каменною оградой, имевшей 269 саж. В окружности. По имени этого храма и монастырь был переименован Троицким. … О. Товия, по преданию, погребен в Троицком храме, под сводами древних пещер, замурованных потом. Сын о. Надаржинского, Осип Тимофеевич, в 1741 г., построил каменную трапезу с колокольней и в ней церковь Петра и Павла". А. Д. Твердохлебов. Ахтырский Свято-Троицкий монастырь..// Харьковский сборник. Литературно-научное приложение к"Харьковскому Календарю" на 1887 г. Вып. 1.

75. Там же.

76. Памятники… т. VIII, с. 591.

77. Н. Устрялов. История царствования Петра Великого. Путешествие и разрыв с Швециею. СПБ, 1858. Т. З. С. 572.

78. В. П. Головков. Феномен…, с. 32–6.

79. Памятники…, т. VIII, с. 568–70, 591–93, 615, 616. 664, 752, 881; Памятники…, т. IX, с. 939, 944, 971, 984, 1001, 1007.

80. Как известно, патриарх Иоаким был противником католического влияния на Русскую православную церковь. Эта тема отдельная и хорошо изученная. Здесь мы упомянем лишь Собор, созванный патриархом в 1689 году. Он запретил читать многие произведения южнорусских учёных, "имеющих единоумие с папою и западным костелом", зломудренные писания Симеона Полоцкого, Галятовского, Радивиловского, Барановича, Транквиллиона, Петра Могилы. А с 1698 года, когда патриарх выгнал из страны иезуитов, начались настоящие гонения на иноверцев.

81. РГАДА, ф. 9, оп. 3, кн № 34, 1717, л. 256об.

82. В. П. Головков. Феномен…, глава 5.

83. Там же, с. 96–7.

84. С. В. Римская-Корсакова. Атрибуция ряда портретов петровского времени на основании технологического исследования. //Культура и искусство петровского времени. Публикации и исследования. Л., 1977, с. 195–98.

85. Последнее слово мы взяли в кавычки по той причине, что, на наш взгляд, использование некоторыми искусствоведами терминологии такой точной науки, как графология, имеет лукавый и чисто спекулятивный характер "доказательств" по аналогии терминов.